Как известно, отсутствие достаточно четких критериев для признания действий участников гражданского оборота «злоупотреблением правом в иных формах» (п. 1 ст. 10 ГК) вызывало и продолжает вызывать значительные сложности в правоприменительной практике. Можно было предположить, что внести ясность в ряд вопросов, связанных со злоупотреблением правом, поможет Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — Обзор), доведенный Президиумом ВАС РФ до сведения арбитражных судов информационным письмом N 127 от 25 ноября 2008 г. Чтобы выяснить, оказалась ли эта цель достигнута, перейдем к анализу отдельных положений Обзора.<...p>

Предварительно следует обратить внимание на то, что, согласно п. 1 ст. 10 ГК, под злоупотреблением правом понимаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах. Если классической форме злоупотребления правом, так называемой шикане, законодатель дал достаточно полное определение, то для других форм он не установил каких-либо общих признаков, ограничившись специальным указанием на недопустимость использования гражданских прав в целях ограничения конкуренции, а также злоупотребления доминирующим положением на рынке.<...p>

Читать подробнее …..<...p>

<...p>

Для удобства рассмотрения Обзора анализ будет начат с тех его положений, которые связаны с применением ст. 10 ГК при рассмотрении внутрикорпоративных споров.<...p>

В п. 1 Обзора приводится дело, в котором суд кассационной инстанции отказал в удовлетворении иска о признании недействительным решения совета директоров акционерного общества, признав предъявление истцом такого требования злоупотреблением правом на оспаривание, поскольку нарушение устава общества при принятии оспариваемого решения было вызвано, как счел суд, недобросовестными действиями самого истца. Иск был предъявлен гражданином А., являвшимся генеральным директором акционерного общества, к самому акционерному обществу (далее — общество) о признании недействительным решения совета директоров общества (далее — совет директоров), которым были досрочно прекращены полномочия истца как генерального директора и избран новый генеральный директор.<...p>

Суд первой инстанции иск удовлетворил, а суд апелляционной инстанции оставил решение суда первой инстанции без изменения, исходя из следующих соображений. Уставом общества было предусмотрено, что решения совета директоров по вопросам назначения и досрочного прекращения полномочий генерального директора общества принимаются не менее чем пятью голосами при обязательном присутствии на заседании всех членов совета директоров. Количественный состав совета директоров уставом общества был определен как включающий в себя семь членов. Оспариваемое решение было принято на заседании совета директоров, в котором участвовало лишь шесть его членов, так как седьмой член совета директоров, которым был как раз генеральный директор — гражданин А., в заседание не явился, хотя и был надлежащим образом извещен о месте и времени проведения заседания, а также о повестке дня.<...p>

Несмотря на то, что присутствовавшие в заседании шесть членов совета директоров единогласно проголосовали за принятие упомянутого решения, оно тем не менее не могло быть принято, так как вопреки требованиям устава общества на заседании присутствовали не все члены совета директоров. При таких обстоятельствах оспариваемое решение совета директоров суд первой инстанции счел незаконным как принятое с нарушениями требований, содержащихся в уставе общества, и удовлетворил иск.<...p>

Однако суд кассационной инстанции акты судов первой и апелляционной инстанций отменил и в удовлетворении иска отказал. Положение устава общества, согласно которому решения совета директоров по вопросам назначения генерального директора и досрочного прекращения его полномочий принимаются при обязательном присутствии всех членов совета директоров, суд кассационной инстанции счел не противоречащим законодательству. Однако суд кассационной инстанции указал на то, что в заседании совета директоров не принял участие сам истец, который, будучи генеральным директором общества, являлся также членом совета директоров. Кроме того, суд принял во внимание, что истец был надлежащим образом извещен о месте и времени проведения заседания совета директоров, а также о его повестке дня и не оспаривал отсутствие уважительных причин его неучастия в заседании.<...p>

Отсюда суд сделал вывод о том, что истец, являясь лицом, прямо заинтересованным в непринятии советом директоров решения по вопросу о досрочном прекращении своих собственных полномочий как генерального директора, воспользовался указанным положением устава общества для того, чтобы посредством неявки в заседание совета директоров блокировать принятие данного решения. Суд кассационной инстанции признал действия истца злоупотреблением правом на оспаривание решения совета директоров, поскольку нарушение устава общества при принятии оспариваемого решения вызвано недобросовестными действиями самого истца, а именно его неучастием без уважительных причин в работе совета директоров, и отказал в иске на основании п. 1 и 2 ст. 10 ГК.<...p>

Прежде чем перейти к анализу позиции суда кассационной инстанции, обратимся еще раз к содержанию п. 1 и 2 ст. 10 ГК, устанавливающей, как следует из ее названия, пределы осуществления гражданских прав. Как указывалось выше, п. 1 ст. 10 ГК устанавливает запрет на злоупотребление субъективным гражданским правом. Пункт 2 ст. 10 ГК предусматривает отрицательные для лица, злоупотребляющего правом, последствия такого поведения, а именно возникновение у суда права отказать этому лицу в защите принадлежащего ему субъективного гражданского права.<...p>

Поскольку вопрос о судебной защите права возникает лишь в отношении нарушенных или оспоренных гражданских прав (п. 1 ст. 11 ГК), взаимодействие п. 1 и 2 ст. 10 ГК проявляется следующим образом: лицо совершает злоупотребление принадлежащим ему субъективным гражданским правом (употребляет его «во зло»), далее это право оказывается нарушенным или оспоренным другим лицом, в связи с чем потерпевший (лицо, злоупотребившее правом), обращается в суд с требованием о защите своего нарушенного или оспоренного права, а суд, установив факт злоупотребления правом, может отказать потерпевшему в удовлетворении иска.<...p>

Таким образом, применение п. 1 и 2 ст. 10 ГК предполагает наличие следующего юридического состава, который влечет возникновение у суда права отказать истцу в иске в связи со злоупотреблением правом:<...p>

1) наличие у истца того субъективного гражданского права, защиты которого он требует (отсутствие у истца такого права является самостоятельным основанием для отказа в иске), на что обращается внимание также в деле, о котором идет речь в п. 2 Обзора;<...p>

2) нарушение или оспаривание ответчиком принадлежащего истцу субъективного гражданского права (отсутствие такого нарушения или оспаривания является самостоятельным основанием для отказа в иске);<...p>

3) злоупотребление со стороны истца принадлежащим ему субъективным гражданским правом.<...p>

Кроме того, следует обратить внимание на следующее. Осуществление права, которое может представлять собой злоупотребление правом в смысле ст. 10 ГК, может состоять лишь в действиях, но не в бездействии. Такой вывод следует из п. 1 ст. 10 ГК, где говорится лишь о действиях, совершаемых исключительно с намерением причинить вред другому лицу (если законодатель имеет в виду бездействие, то он обычно говорит об этом явно — например, ст. 1069, п. 2 ст. 1099 ГК). Впрочем, на такой довод может последовать возражение, состоящее в том, что действиями совершается лишь шикана, а злоупотребление правом в иных формах может выражаться и в бездействии. Но на такое возражение можно было бы ответить, что сам термин «злоупотребление» предполагает употребление, использование права, а не воздержание от его употребления (то есть бездействие). Кроме того, понятие «осуществление права» предполагает совершение именно действия, тогда как бездействие представляло бы собой «неосуществление права».<...p>

Вернемся к анализу п. 1 Обзора. Можно предположить, что иск был предъявлен истцом на основании п. 5 ст. 68 Федерального закона «Об акционерных обществах» (далее — Закон об АО), в редакции от 02.12.2004, согласно которому член совета директоров общества, не участвовавший в голосовании или голосовавший против решения, принятого советом директоров общества в нарушение порядка, установленного Законом об АО, иными правовыми актами Российской Федерации, уставом общества, вправе обжаловать в суд указанное решение в случае, если этим решением нарушены его права и законные интересы.<...p>

В деле, о котором идет речь в п. 1 Обзора, решением совета директоров о досрочном прекращении полномочий генерального директора могли быть нарушены только его трудовые, а не гражданские, права. Поскольку трудовые отношения, каковыми являются и отношения между генеральным директором общества и самим обществом, основаны на властном подчинении одной стороны другой, гражданское законодательство, включая и ст. 10 ГК, к таким отношениям не применяется.<...p>

Решением совета директоров общества могло быть нарушено субъективное трудовое право генерального директора, а оспаривание (обжалование) этого решения является лишь способом защиты нарушенного субъективного права. Российский законодатель четко разграничивает понятия «осуществление» и «защита» гражданских прав. Так, п. 1 ст. 5 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик, носившей название «Осуществление гражданских прав», устанавливал, что «граждане и юридические лица по своему усмотрению распоряжаются принадлежащими им гражданскими правами, в том числе правом на их защиту». Пункт 1 ст. 9 ГК, имеющей одинаковое со ст. 5 Основ название, устанавливает, что «граждане и юридические лица по своему усмотрению осуществляют принадлежащие им гражданские права». Нетрудно видеть, что о праве на защиту в п. 1 ст. 9 ГК, в отличие от п. 1 ст. 5 Основ, не упоминается. Из положений п. 1 ст. 9 и п. 2 ст. 10 ГК следует, что злоупотребление правом может состоять в ненадлежащем использовании самого субъективного права, а не права на защиту такого субъективного права в случае его нарушения или оспаривания.<...p>

Между тем, как следует из п. 1 Обзора, суд кассационной инстанции счел, что истец допустил злоупотребление именно правом на оспаривание решения совета директоров и, по существу, не отказал истцу в защите нарушенного субъективного права, а воспрепятствовал в использовании установленного законом способа защиты этого права. Ведь право истца на оспаривание решения совета директоров не было и не могло быть нарушено, оно не нуждалось в защите, а само являлось специальным способом защиты субъективного права (в данном случае — трудового). Одновременно следует заметить, что своим субъективным трудовым правом генеральный директор тоже не злоупотреблял.<...p>

В действительности существо ситуации, которая привела к судебному спору, состояло в том, что директор не использовал свое право участвовать в заседании совета директоров. Это право не является ни гражданским, ни трудовым. Выше уже отмечалось, что неосуществление права, то есть бездействие, не может быть квалифицировано как злоупотребление правом. Понятно, что генеральный директор, не принимая участия в заседании, имел целью, как правильно отметил суд кассационной инстанции, блокировать принятие решения о прекращении его полномочий.<...p>

Аналогичная ситуация возникла бы и в случае, если бы для прекращения полномочий генерального директора требовалось единогласное решение совета директоров, а генеральный директор явился бы в заседание и голосовал против прекращения собственных полномочий. Однако в таком случае вряд ли могла бы возникнуть даже мысль о злоупотреблении правом с его стороны. Между тем различие между гипотетической и реальной ситуациями имеет лишь морально-этический, а не правовой характер. Правовое различие между ними могло бы возникнуть лишь в случае, если бы принятие участия в заседании совета директоров было не правом (или не только правом), а обязанностью генерального директора. Однако и здесь можно было бы вести речь не о злоупотреблении генеральным директором своим правом, а о неисполнении им своей обязанности, то есть совершении объективно противоправного действия, и его ответственности за это правонарушение.<...p>

Общество имело возможность устранить возникновение спорной ситуации путем внесения соответствующих изменений в устав либо досрочного прекращения полномочий совета директоров с одновременным избранием нового совета директоров, в который генеральный директор уже не входил бы и не мог воспрепятствовать досрочному прекращению его полномочий. Однако общество этой возможностью не воспользовалось, что привело к нарушению требований устава при принятии решения о досрочном прекращении полномочий генерального директора.<...p>

По изложенным соображениям законность и обоснованность постановления суда кассационной инстанции, насколько можно судить по содержанию п. 1 Обзора, вызывает серьезные сомнения. Однако это постановление поддержано Президиумом ВАС РФ, чего, конечно, также нельзя не принимать во внимание.<...p>

Обратимся к делу, о котором идет речь в п. 4 Обзора. Оно представляет интерес в связи с тем, что суд обнаружил в действиях истца злоупотребление правом в его чистом виде — шикану.<...p>

Существо спора состояло в том, что акционер обратился в арбитражный суд с иском к акционерному коммерческому банку о признании недействительным решения наблюдательного совета банка в части отказа истцу в созыве внеочередного общего собрания акционеров банка. Как следовало из материалов дела, до предъявления требования о созыве внеочередного общего собрания акционеров банка, по которому наблюдательным советом было принято оспариваемое решение, истец в порядке, предусмотренном ст. 55 Закона об АО, трижды выступал с инициативой о созыве внеочередного общего собрания акционеров банка в очной форме. В качестве повестки дня инициированных внеочередных общих собраний истцом предлагался один и тот же вопрос: о внесении изменений в положение о наблюдательном совете банка. Эти предложения истца были удовлетворены, в результате было проведено три внеочередных общих собрания акционеров банка.<...p>

Суд пришел к мнению о том, что истец, предъявляя в четвертый раз указанное требование, действовал с намерением причинить вред банку. В качестве обоснования такого суждения суд указал на следующие обстоятельства: 1) протоколы об итогах голосования свидетельствуют, что при голосовании по предложенному истцом вопросу повестки дня против внесения изменений в положение о наблюдательном совете на первом, втором и третьем инициированных истцом собраниях выступило соответственно 86,9, 87,4 и 87,7 процента акционеров — владельцев голосующих акций, принимавших участие в собрании; 2) расходы на организацию, подготовку и проведение собраний легли на ответчика. При таких обстоятельствах суд счел, что предъявление требования о созыве четвертого общего собрания акционеров по тому же вопросу является злоупотреблением правом со стороны истца, и отказал в удовлетворении заявленного требования.<...p>

Решение суда по данному делу выглядит вполне справедливым, но с точки зрения оценки его законности необходимо сделать некоторые оговорки. Как указывается в п. 4 Обзора, суд счел, что «истец, предъявляя в четвертый раз указанное требование, действовал с намерением причинить вред банку». Нетрудно видеть, что в процитированном выражении отсутствует слово «исключительно», которое является необходимым признаком шиканы в смысле п. 1 ст. 10 ГК. Между тем, если наличие у акционера исключительного намерения на причинение своим действием вреда банку не было доказано, применение ст. 10 ГК вряд ли можно считать правомерным.<...p>

Пункт 1 ст. 10 ГК устанавливает запрет на злоупотребление правом в иных, по отношению к шикане, формах, однако действие с намерением причинить вред другому лицу, если это намерение не является исключительным, нельзя отнести к одной из таких форм. Иной подход к этому вопросу лишает смысла указание в п. 1 ст. 10 ГК той основной формы злоупотребления правом, каковой является шикана. Представляется, что в данном случае действия истца можно счесть злоупотреблением правом, причем независимо от его намерения причинить вред акционерному обществу, но лишь при условии, если истцом не было доказано возникновение новых обстоятельств, которые могли бы повлиять на решение общего собрания акционеров по поводу внесения изменений в положение о наблюдательном совете.<...p>

С внутрикорпоративными отношениями связано и дело, которому посвящен п. 5 Обзора. В этом деле акционеры, владеющие 16 процентами акций акционерного общества (далее — общество), обратились в арбитражный суд с иском к обществу о признании недействительным решения общего собрания акционеров о внесении в устав общества нового положения, предоставляющего совету директоров общества право определять место проведения собрания по выбору из двух названных в уставе городов, расположенных в странах дальнего зарубежья.<...p>

В обоснование заявленного требования истцы сослались на п. 2.9 Положения о дополнительных требованиях к порядку подготовки, созыва и проведения общего собрания акционеров, утвержденного Постановлением ФКЦБ России от 31.05.2002 N 17…пс в соответствии с пунктом 2 статьи 47 Федерального закона «Об акционерных обществах» (далее — Положение). В силу этого пункта Положения общее собрание акционеров должно проводиться в поселении (городе, поселке, селе), являющемся местом нахождения общества, если иное место его проведения не установлено уставом общества или внутренним документом общества, регулирующим порядок деятельности общего собрания. Таким образом, по мнению истцов, устав или внутренний документ общества должен содержать конкретное указание на населенный пункт, определенный акционерами в качестве места проведения собрания.<...p>

Суд первой инстанции не согласился с доводами истцов и, полагая, что пункт 2.9 Положения не может быть истолкован как допускающий определение в уставе общества лишь одного конкретного места проведения общих собраний акционеров, в иске отказал.<...p>

Постановлением суда апелляционной инстанции решение суда было отменено, иск удовлетворен по следующим основаниям. Суд апелляционной инстанции поддержал позицию суда первой инстанции о возможности закрепления в уставе общества положения, позволяющего совету директоров избирать одно из определенных в уставе мест проведения общих собраний акционеров, однако указал на то, что по смыслу п. 2.9 Положения, возможные места проведения общих собраний акционеров должны определяться с учетом реальной возможности всех акционеров реализовать свое право на участие в собраниях.<...p>

Определение в уставе общества в качестве мест проведения общих собраний акционеров населенных пунктов, находящихся вне пределов Российской Федерации и отдаленных от места нахождения общества, создает возможность для воспрепятствования тем или иным акционерам участвовать в общих собраниях акционеров, проводимых в данных городах, и является злоупотреблением правом по смыслу статьи 10 Кодекса.<...p>

Суд апелляционной инстанции счел, что оспариваемое решение общего собрания акционеров нарушает право акционеров на равный доступ к участию в общем собрании акционеров с правом голоса по всем вопросам его компетенции (п. 2 ст. 31 Закона об АО). Кроме того, суд апелляционной инстанции учел, что общество и его акционеры не осуществляют какой-либо деятельности в тех иностранных государствах, где расположены соответствующие населенные пункты, в связи с чем определение их в качестве мест проведения общих собраний не связано с особенностями хозяйственной деятельности общества или местом пребывания его акционеров.<...p>

В кассационной жалобе ответчик в обоснование своего довода о незаконности постановления суда апелляционной инстанции указывал на неправильное применение данным судом ст. 10 ГК. По его мнению, содержащаяся в этой статье санкция (отказ в защите права) предполагает лишь возможность отказа в защите права лицу, обратившемуся за такой защитой, в то время как ответчик за защитой своих прав не обращался.<...p>

Суд кассационной инстанции оставил постановление суда апелляционной инстанции без изменения, а жалобу ответчика — без удовлетворения ввиду следующего. Отказывая в удовлетворении кассационной жалобы, суд кассационной инстанции указал, что, как следует из ст. 10 ГК, отказ в защите права лицу, злоупотребившему правом, означает защиту нарушенных прав лица, в отношении которого допущено злоупотребление. Таким образом, непосредственной целью названной санкции, по мнению суда кассационной инстанции, является не наказание лица, злоупотребившего правом, а защита прав лица, потерпевшего от этого злоупотребления. Следовательно, для защиты нарушенных прав потерпевшего суд может не принять доводы лица, злоупотребившего правом, обосновывающие соответствие своих действий по осуществлению принадлежащего ему права формальным требованиям законодательства. Поэтому упомянутая норма закона может применяться как в отношении истца, так и в отношении ответчика.<...p>

Судебные акты, о которых упоминается в п. 5 Обзора, вызывают много вопросов.<...p>

Во-первых, чем вообще была вызвана необходимость применения в данном деле ст. 10 ГК? По существу, суд пришел к выводу о том, что внесение в устав вышеуказанных изменений противоречило действующему законодательству, а именно — п. 2.9 Положения и п. 2 ст. 31 Закона об АО, поскольку нарушало право акционеров на равный доступ к участию в общем собрании акционеров. Противоречие решения общего собрания закону является достаточным основанием для признания его недействительным. В этом случае речь идет о действии, противоречащем нормам права, регулирующим соответствующие отношения. Статья 10 ГК подлежит применению лишь в том случае, если единственный порок в действиях управомоченного лица состоит лишь в том, что этими действиями нарушается запрет на злоупотребление правом, установленный в п. 1 ст. 10 ГК. Нарушение любых других норм права не может быть квалифицировано в качестве злоупотребления правом. В этом случае вообще отсутствует субъективное право, которым можно было бы злоупотребить. Так, у собрания акционеров есть право принимать решения, соответствующие закону, но нет права принимать решения, которые ему противоречат.<...p>

Во-вторых, целью любой гражданско-правовой санкции (за исключением взыскания полученного по недействительной сделке в доход государства) является не наказание лица, совершившего правонарушение, а защита прав и законных интересов других участников гражданского оборота. Действие ст. 10 ГК направлено не на защиту нарушенных прав потерпевших (право может быть нарушено правонарушением, а не злоупотреблением правом), а на защиту их законных интересов, которые состоят, в частности, в том, чтобы права осуществлялись в соответствии с их назначением. Пункт 2 ст. 10 ГК устанавливает специальный способ защиты этих законных интересов — отказ лицу, злоупотребляющему правом, в защите принадлежащего ему права. Возможность такого отказа является единственным последствием злоупотребления правом. Если лицо за защитой своих прав не обращалось, невозможен и отказ в предоставлении такой защиты. Поэтому мнение суда кассационной инстанции о том, что п. 2 ст. 10 ГК может применяться в отношении ответчика, представляется принципиально неверным.<...p>

Перейдем к положениям Обзора, в которых ст. 10 ГК применялась при рассмотрении споров, связанных с заключением и исполнением договоров. Так, в п. 3 Обзора речь идет о деле, где муниципальное образование в лице комитета по управлению городским имуществом обратилось в арбитражный суд с иском к муниципальному бюджетному учреждению (детской музыкальной школе) о взыскании задолженности по договору аренды нежилого помещения, а также о расторжении указанного договора и выселении ответчика из занимаемых помещений. Ответчик, признавая наличие задолженности, просил отказать в удовлетворении требований в части расторжения договора аренды и выселения, ссылаясь на социальную значимость школы, являющейся единственной в районе.<...p>

Суд первой инстанции взыскал с ответчика задолженность по арендной плате, в удовлетворении остальной части требований отказал. При рассмотрении дела суд установил, что школа, являясь муниципальным бюджетным учреждением, не была наделена собственником (то есть ответчиком) необходимыми для осуществления деятельности помещениями на праве оперативного управления. Такие помещения были предоставлены учреждению его собственником в пользование по договору аренды, при этом сумма арендной платы составляла значительную часть ежемесячной выручки, получаемой от проведения платных факультативных курсов. Суд установил также, что в районе отсутствуют иные специализированные свободные помещения, пригодные для организации учебно-репетиционного процесса, которые могли бы быть арендованы ответчиком на приемлемых условиях.<...p>

С учетом установленных фактов суд пришел к выводу о том, что расторжение договора аренды и выселение ответчика из помещений фактически означали бы ликвидацию учреждения его собственником вопреки порядку, установленному законодательством. Приняв во внимание эти обстоятельства, суд усмотрел в действиях истца злоупотребление правом на применение мер защиты, предусмотренных законом для случая нарушения обязательств арендатором, и в удовлетворении исковых требований в части расторжения договора аренды и выселения ответчика из помещений отказал, сославшись на п. 1 и 2 ст. 10 ГК. При этом суд принял во внимание неразумность действий истца, который, неся бремя обеспечения деятельности созданного им учреждения, что, по мнению суда, может выражаться в наделении ответчика необходимым имуществом на праве оперативного управления либо в выделении денежных средств, достаточных для оплаты пользования арендуемым имуществом, и отвечая в субсидиарном порядке по его обязательствам, основывает свои исковые требования на неисполнении учреждением этих обязательств.<...p>

В кассационной жалобе истец указал, что суд первой инстанции неправомерно отказал в защите его права со ссылкой на ст. 10 ГК, поскольку названная норма может быть применена только при наличии заявления об этом лица, участвующего в деле, чего в данном случае сделано не было. По своей инициативе, как считал истец, суд не вправе применить положения упомянутой нормы. Однако суд кассационной инстанции, оставляя решение суда первой инстанции без изменения, указал, что с учетом императивного положения закона о недопустимости злоупотребления правом возможность квалификации судом действий лица как злоупотребления правом не зависит от того, ссылалась ли другая сторона спора на злоупотребление правом противной стороной. Суд вправе по своей инициативе отказать в защите права злоупотребляющему лицу, что прямо следует и из содержания п. 2 ст. 10 ГК.<...p>

Позиция суда кассационной инстанции, насколько о ней можно судить по содержанию п. 3 Обзора, в целом представляется правильной. Действительно, ст. 10 ГК не указывает на необходимость специального заявления ответчика об отказе истцу в иске в связи со злоупотреблением правом. В этом смысле правило п. 2 ст. 10 ГК отличается от правила п. 2 ст. 199 ГК, согласно которому исковая давность применяется только по заявлению стороны в споре. Однако это не означает, что на истце не лежит бремя доказывания указанных в п. 1 ст. 10 ГК оснований, которые дают право суду отказать в защите нарушенного права в порядке п. 2 ст. 10 ГК.<...p>

Такие основания, то есть сам факт злоупотребления правом со стороны истца и, следовательно, несоблюдение истцом требований п. 1 ст. 10 ГК, должны быть доказаны ответчиком (так же, например, должен быть доказан ответчиком факт пропуска истцом срока исковой давности), однако, в отличие от правил об исковой давности, формально ответчик не обязан делать специального заявления с просьбой об отказе в иске в связи со злоупотреблением правом (хотя понятно, что доказывание ответчиком факта злоупотребления правом со стороны истца, не сопровождаемое, однако, просьбой ответчика об отказе в иске на этом основании, выглядело бы по меньшей мере не вполне естественно).<...p>

Более серьезные сомнения вызывает решение суда первой инстанции по данному делу. Складывается впечатление, что в данном деле, как и в деле, приведенном в п. 1 Обзора, суд вводит в сферу злоупотребления правом не только само субъективное право, но и право на его защиту. Какое предполагаемое субъективное право истца было в данном случае нарушено? Право на получение арендных платежей. Какими способами он пытался его защитить? Путем расторжения договора в судебном порядке (то есть прекращения правоотношения, если пользоваться терминами ст. 12 ГК) и понуждения к исполнению в натуре обязанности по уплате арендных платежей (ст. 396 ГК).<...p>

Если вывод суда о том, что расторжение истцом договора аренды и выселение ответчика из помещений фактически означали бы ликвидацию учреждения его собственником вопреки порядку, установленному законодательством, правилен, что из этого следует? Это означает, что, расторгая договор аренды, истец в действительности имел целью не расторжение договора аренды и возврат арендованного помещения в свое пользование, а прекращение деятельности ответчика.<...p>

Согласно п. 2 ст. 452 ГК требование об изменении или о расторжении договора может быть заявлено стороной в суд только после получения отказа другой стороны на предложение изменить или расторгнуть договор либо неполучения ответа в срок, указанный в предложении или установленный законом либо договором, а при его отсутствии — в тридцатидневный срок. Таким образом, необходимым условием для возникновения у лица права требовать расторжения договора в судебном порядке является совершение им односторонней сделки в виде предложения о расторжении договора. В данном случае, если вывод суда о действительных намерениях истца правилен, эта односторонняя сделка была ничтожна как притворная сделка (п. 2 ст. 170 ГК), прикрывающая другую одностороннюю сделку — принятие решения о ликвидации ответчика (школы) в порядке п. 2 ст. 61 ГК.<...p>

Поэтому в иске о расторжении договора должно было быть отказано, но не на основании злоупотребления правом со стороны истца (п. 1 и 2 ст. 10 ГК), а на основании отсутствия у истца права требовать расторжения договора в связи с недействительностью (ничтожностью) предложения о его расторжении (п. 2 ст. 170 ГК).<...p>

Иногда при проверке судебных актов выявляется необоснованность применения судами ст. 10 ГК, иллюстрацией чего является п. 6 Обзора. Здесь приводится дело, где истец (подрядчик) обратился в арбитражный суд с иском к ответчику (заказчику) о взыскании стоимости выполненных по договору подряда работ, а также процентов за пользование чужими денежными средствами вследствие просрочки оплаты.<...p>

В обоснование заявленных требований истец сослался на заключенный с ответчиком договор подряда, а также на акт приемки выполненных работ, подписанный последним без замечаний. Ответчик, возражая против иска, утверждал, что договор подряда является незаключенным ввиду отсутствия в нем согласованного сторонами условия о начальном и конечном сроках выполнения работ. Работы, предусмотренные договором, были выполнены истцом надлежащим образом, чего не оспаривал и ответчик. Однако суд, установив, что стороны в договоре не согласовали условия о начальном и конечном сроках выполнения работ (ст. 432, 708 ГК), являющегося существенным, и признав по этой причине договор незаключенным, в удовлетворении иска отказал.<...p>

Суд апелляционной инстанции решение суда отменил, исковые требования удовлетворил. Соглашаясь с выводом суда первой инстанции о наличии формальных оснований для признания договора подряда незаключенным, суд апелляционной инстанции вместе с тем указал, что судом не были учтены все фактические обстоятельства дела, вследствие чего не была применена норма права, подлежащая применению. Как указал суд апелляционной инстанции, в условиях надлежащим образом исполненных истцом обязательств ответчик, заявляя о том, что договор является незаключенным, действовал исключительно с целью добиться освобождения от обязанности оплатить выполненные для него работы, а также от применения мер ответственности вследствие несвоевременного исполнения обязанности по оплате. По мнению суда апелляционной инстанции, по смыслу ст. 10 ГК это являлось злоупотреблением правом.<...p>

Суд кассационной инстанции постановление суда апелляционной инстанции оставил в силе, но изменил основание для удовлетворения иска, отметив следующее. Поскольку стороны не согласовали условия о начальном и конечном сроках выполнения работ, договор подряда не является заключенным. Вместе с тем ответчик, приняв выполненные истцом работы в отсутствие между ними договорных отношений, неосновательно сберег за его счет денежные средства в размере стоимости выполненных работ. В соответствии с п. 1 ст. 1102 ГК ответчик обязан возвратить истцу неосновательно сбереженное имущество, а также уплатить проценты за пользование чужими денежными средствами (ст. 395 ГК) с того времени, когда приобретатель узнал или должен был узнать о неосновательности получения или сбережения денежных средств (п. 2 ст. 1107 ГК). Применение судом апелляционной инстанции ст. 10 ГК суд кассационной инстанции счел необоснованным. Правильность позиции суда кассационной инстанции в данном деле не вызывает никаких сомнений.<...p>

Правильная позиция, которой придерживался суд кассационной инстанции в п. 6 Обзора, наблюдается и в п. 7 Обзора. Здесь речь идет о деле, где истец (арендодатель) обратился в суд с иском к ответчику о выселении его из помещений, принадлежащих истцу на праве собственности. Заявленное требование истец обосновывал тем, что подписанный сторонами договор аренды на срок 5 лет не зарегистрирован в установленном порядке и, в соответствии с п. 2 ст. 651 ГК, является незаключенным, следовательно, ответчик владеет нежилыми помещениями без законных оснований.<...p>

Суд первой инстанции, установив отсутствие государственной регистрации указанного договора аренды, иск удовлетворил. Не согласившись с решением суда, ответчик подал апелляционную жалобу, в которой утверждал, что суд не применил норму права, подлежащую применению, — ст. 10 ГК. По мнению ответчика, суд не учел того, что истец уклонялся от государственной регистрации договора, в то время как именно на него договором была возложена обязанность по подаче в регистрирующий орган соответствующего заявления и необходимых для регистрации документов, поэтому основания для признания договора незаключенным возникли вследствие бездействия самого истца. Ответчик также указал, что уклонение от государственной регистрации со стороны истца связано с заключением им спустя месяц после подписания спорного договора другого договора аренды тех же помещений с акционерным обществом, предполагающего более высокий размер арендной платы. Это обстоятельство свидетельствовало, по мнению ответчика, об использовании истцом формальных оснований для уклонения от исполнения своих обязанностей в ущерб ответчику.<...p>

Суд апелляционной инстанции решение суда первой инстанции оставил без изменения, указав, что факт уклонения истца от государственной регистрации договора сам по себе не может служить законным основанием для владения ответчиком принадлежащими истцу помещениями в отсутствие заключенного между ними договора аренды. В данном случае ответчик мог воспользоваться способом защиты своих прав, предусмотренным п. 3 ст. 165 ГК (если сделка, требующая государственной регистрации, совершена в надлежащей форме, но одна из сторон уклоняется от ее регистрации, суд вправе по требованию другой стороны вынести решение о регистрации сделки, и в этом случае она регистрируется по решению суда). Оснований для применения к отношениям сторон ст. 10 ГК суд не нашел, что представляется совершенно правильным.<...p>

Однако с правильной позицией судов, отмеченной в п. 6 и 7 Обзора, резко контрастирует позиция судов в делах, о которых идет речь в п. 9 и 10 Обзора.<...p>

Так, в п. 9 Обзора приводится дело, где истец (продавец, санаторий) обратился в арбитражный суд с иском к ответчику о признании недействительными на основании ст. 168, 170 ГК заключенных между продавцом и покупателем договоров купли-продажи трех зданий санатория и применении последствий недействительности этих сделок. Ответчик возражал против исковых требований, полагая, что спорные сделки мнимыми не являются, так как исполнены сторонами, и представил в подтверждение этого подписанный ими передаточный акт.<...p>

Удовлетворяя иск, суды исходили из следующего. Через четыре дня после государственной регистрации перехода права собственности на спорное имущество в результате совершенных сделок купли-продажи стороны заключили договор аренды одного из зданий, отчужденных по указанным сделкам (лечебно-спального корпуса), по которому новый собственник (ответчик) предоставляет этот объект в аренду прежнему собственнику (истцу). Суды расценили сделки купли-продажи как мнимые, сочтя, что передаточный акт не может являться надлежащим доказательством, подтверждающим передачу спорного недвижимого имущества ответчику, поскольку здания до настоящего времени находятся во владении и пользовании истца.<...p>

Президиум ВАС РФ при пересмотре судебных актов в порядке надзора оставил их без изменения, но отметил, что судами не были применены подлежащие применению к установленным обстоятельствам дела нормы права, хотя это и не повлекло принятия неправильного решения по делу.<...p>

Президиум ВАС РФ указал, что мнимой является сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия (п. 1 ст. 170 ГК). Для сделок купли-продажи правовым последствием является переход титула собственника от продавца к покупателю на основании заключенного сторонами договора. Согласно п. 1 ст. 551 ГК переход права собственности на недвижимость по договору продажи недвижимости от продавца к покупателю подлежит государственной регистрации. В силу п. 2 ст. 223 ГК в случаях, когда отчуждение имущества подлежит государственной регистрации, право собственности у приобретателя возникает с момента такой регистрации. Договорами купли-продажи предусматривалось, что объекты недвижимости передаются продавцом покупателю по передаточному акту в день подписания договора. Передаточный акт был подписан сторонами, и право собственности покупателя на упомянутые здания зарегистрировано в установленном порядке. Отсюда Президиум ВАС РФ сделал вывод о том, что указанные сделки мнимыми не являются.<...p>

Вместе с тем, руководствуясь материалами дела, Президиум ВАС РФ принял во внимание, что арендная плата за пользование лечебно-спальным корпусом за три месяца превышает сумму покупной цены, предусмотренную договором купли-продажи и фактически полученную санаторием от ответчика в оплату этого корпуса, и балансовую стоимость всех трех зданий. Решением третейского суда, на принудительное исполнение которого арбитражным судом выдан исполнительный лист, с санатория в пользу ответчика взыскана задолженность по арендной плате более чем за три года.<...p>

Из совокупности названных обстоятельств, по мнению Президиума ВАС РФ, следовало, что отчуждение упомянутого имущества, в том числе лечебно-спального корпуса, необходимого самому продавцу (санаторию) для выполнения своих уставных задач, произведено с нарушением его собственных интересов. Впоследствии имущество, являющееся предметом спорных сделок, было включено в уставный капитал вновь созданного ответчиком закрытого акционерного общества и затем перепродано по более высокой цене иностранной компании, которая сдала здание лечебно-спального корпуса в аренду другому лицу.<...p>

Установленные судом обстоятельства продажи недвижимого имущества свидетельствуют о недобросовестном поведении (злоупотреблении правом) ответчика (покупателя), воспользовавшегося тем, что единоличный исполнительный орган продавца при заключении упомянутых договоров купли-продажи действовал явно в ущерб последнему, в результате чего санаторий утратил возможность использовать имущество, необходимое ему для осуществления основной деятельности, и понес дополнительные расходы по аренде этого же имущества, многократно превышающие сумму, полученную им за проданное имущество в качестве покупной цены.<...p>

В итоге Президиум ВАС РФ пришел к выводу о том, что названные обстоятельства свидетельствуют о наличии факта злоупотребления правом со стороны общества, выразившегося в заключении упомянутых сделок, и на основании п. 2 ст. 10 и ст. 168 ГК РФ признал спорные сделки недействительными.<...p>

Такую позицию Президиума ВАС РФ нельзя счесть полностью соответствующей нормам материального права. Если бы договоры от имени покупателя заключались представителем, действующим на основании доверенности, то, без сомнения, все договоры купли-продажи являлись бы оспоримыми сделками и могли быть признаны недействительными на основании п. 1 ст. 179 ГК как совершенные в результате злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной. Однако эта норма была в данном случае неприменима, поскольку договоры заключались не представителем, а единоличным исполнительным органом продавца. Видимо, этот орган действовал в рамках своих полномочий, что исключало возможность признания сделок недействительными на основании ст. 174 ГК. Однако оставление совершенных сделок в силе явно противоречило бы требованиям разумности и справедливости, поэтому Президиум ВАС РФ, не найдя, как представляется, другого «оружия», прибег к ст. 10 ГК, указав на нее как на закон, противоречие которому влечет ничтожность сделки на основании ст. 168 ГК.<...p>

Однако нарушение требований п. 1 ст. 10 ГК не может явиться тем нарушением требований закона, которое влечет недействительность сделки на основании ст. 168 ГК (в этом состоит неверность позиции ВАС РФ). Во-первых, единственным последствием злоупотребления правом является отказ лицу, злоупотребляющему правом, в защите принадлежащего ему права (п. 2 ст. 10 ГК). Во-вторых, возможность совершения сделки вообще не является субъективным правом, осуществлением которого можно злоупотребить. Эта возможность входит в содержание гражданской правоспособности субъекта гражданского права (ст. 18, 49 ГК).<...p>

Представляется, что указанные выше договоры купли-продажи в совокупности с договорами аренды проданных зданий были не мнимыми, а притворными сделками (п. 2 ст. 170 ГК). К такому выводу позволяют прийти следующие соображения. Здания, выбыв из состава объектов права собственности истца, остались в его владении и пользовании на основании договора аренды, который был заключен через четыре дня после государственной регистрации перехода права собственности на эти здания. При этом арендная плата за пользование лечебно-спальным корпусом за три месяца превышала сумму покупной цены, предусмотренную договором купли-продажи и фактически полученную санаторием от ответчика в оплату этого корпуса, и балансовую стоимость всех трех зданий.<...p>

Согласно п. 1 ст. 454 ГК одной из правовых целей договора купли-продажи является получение продавцом платы за вещь, переданную в собственность покупателя. Однако вышеназванные обстоятельства в их совокупности свидетельствуют о том, что в действительности продавец не имел такой цели. Действительная цель продавца состояла в безвозмездной передаче покупателю зданий (поскольку уплаченная покупателем покупная цена подлежала возврату ему же под видом арендной платы). Следовательно, действительной правовой целью сторон было заключение договора дарения, поэтому договоры купли-продажи являлись ничтожными как притворные сделки (п. 2 ст. 170 ГК).<...p>

Проведенный выше анализ п. 9 Обзора применим и к п. 10 Обзора. Здесь истец обратился в арбитражный суд с иском об освобождении от ареста ценных бумаг, находящихся в его доверительном управлении. Истец мотивировал свои требования тем, что ценные бумаги арестованы незаконно, поскольку находятся в доверительном управлении. В соответствии с п. 2 ст. 1018 ГК обращение взыскания по долгам учредителя доверительного управления на имущество, переданное им в доверительное управление, не допускается, за исключением несостоятельности (банкротства) этого лица.<...p>

Как следовало из материалов дела, ценные бумаги были арестованы в порядке исполнения сводного исполнительного производства, возбужденного в отношении акционерного общества на основании исполнительных листов, выданных арбитражными судами. Между истцом и акционерным обществом заключен договор, в соответствии с которым последнее передало данные ценные бумаги истцу в доверительное управление. При этом договор доверительного управления имуществом был заключен спустя два дня после возбуждения сводного исполнительного производства.<...p>

Учитывая данное обстоятельство и исходя из имеющихся в деле материалов (отчет доверительного управляющего, акт о выполнении обязанностей доверительного управляющего и др.), суд первой инстанции пришел к выводу о том, что при заключении договора доверительного управления имуществом преследовалась цель сокрытия имущества акционерного общества (ценных бумаг) от обращения на него взыскания по требованиям кредиторов.<...p>

Сделав этот вывод, суд в иске отказал, мотивировав свое решение тем, что при заключении договора доверительного управления имуществом допущено злоупотребление правом, а именно имело место недобросовестное поведение, направленное на сокрытие имущества учредителя доверительного управления от обращения на него взыскания. Суд апелляционной инстанции решение суда первой инстанции оставил в силе, но изменил мотивировку отказа в иске, указав на ничтожность договора доверительного управления имуществом в силу ст. 168 ГК, поскольку при его заключении допущено нарушение требований ст. 10 ГК.<...p>

Для оценки законности судебных решений, которые упоминаются в п. 10 Обзора, достаточно того анализа, который был проведен выше в отношении п. 9 Обзора. Применение судами к отношениям сторон в п. 10 Обзора правил ст. 10 ГК во взаимосвязи со ст. 168 ГК не основано на законе. В данном случае налицо классический пример мнимой сделки, которая являлась ничтожной на основании п. 1 ст. 170 ГК. Никаких оснований для применения ст. 10 ГК в данном деле не усматривается.<...p>

Подводя итог проведенному анализу большинства положений Обзора, можно отметить следующее. В арбитражной практике наблюдается отсутствие единого подхода к применению правил ст. 10 ГК о злоупотреблении правом и его последствиях. Арбитражные суды зачастую чересчур широко истолковывают понятие «злоупотребление правом», рассматривая его в качестве обычного правонарушения и применяя соответствующие правовые последствия. Во многих случаях ст. 10 ГК применяется к отношениям, в которых признаки злоупотребления правом вообще отсутствуют.<...p>

Такой подход приводит не только к неправильному истолкованию и применению норм гражданского права. Поскольку п. 2 ст. 10 допускает возможность отказа лицу в судебной защите принадлежащего ему права, не устанавливая при этом достаточно определенных оснований для такого отказа, усматриваются основания считать п. 1 и 2 ст. 10 ГК в том их значении, которое придается им представленной в п. 1 Обзора правоприменительной практикой, противоречащими ч. 1 ст. 46 Конституции РФ, гарантирующей право каждого на судебную защиту.<...p>

Материал подготовлен с использованием правовых актов<...p>

по состоянию на 15 июня 2010 года<...p>

А.М. ЭРДЕЛЕВСКИЙ<...p>

Эрделевский А.М., профессор МГЮА, д.ю.н.<...p>