За 2014 г. судебной коллегией по гражданским делам Калининградского областного суда рассмотрено 5 804 дела по апелляционным и частным жалобам на судебные постановления райгорсудов, что на 387 дел (или 7,1 %) больше, чем в 2013 г. (5417 дела). Из них по апелляционным жалобам и представлениям окончено 4 436 дел, что на 391 дело или 9,7 % больше, чем в 2013 году (4045 дел); по частным жалобам и представлениям – 1 368 дел, что на уровне аналогичного показателя за 2013 год, когда по частным жалобам и представлениям судебной коллегией было рассмотрено 1372 дела.

Из 4 436 обжалованных решений без изменения оставлено 4 012 или 90,4% от общего числа оконченных дел.

Отменено 376 решений (из них полностью – 227 и 149 в части) или 8,5 % (в 2013 г. – 10,1 % или 408 решений).

По 352 делам (93,6 %) коллегией приняты новые решения (в 2013 г. – 393 дела или 96,3 %). На новое рассмотрение в райгорсуды направлено 4 дела, 19 – производством прекращены, по 1 делу требования оставлены без рассмотрения.

По 48 делам решения изменены (в 2013 г. – 73 решения).

Таким образом, всего отменено и изменено 424 решения (9,6 %) и стабильность решений из числа обжалованных в апелляционной инстанции составила 90,4 % (в 2013 г. – 88,1 %, в 2012 г. — 89,4 %). Стабильность судебных решений от числа всех оконченных райгорсудами гражданских дел составила 98,7 % (в 2013 г. – 98,3 %).

Что касается кассационной инстанции, то в 2014 г. президиумом областного суда отменено 4 решения, из которых 1 — с возвращением дела на новое рассмотрение, 3 (в том числе 3 апелляционных определения) — с вынесением нового решения. Также отменено 4 апелляционных определения с возвращением дела на новое рассмотрение и 2 апелляционных определения с оставлением решения суда первой инстанции без изменения. Кроме того, отменено 2 определения районных судов (вместе с 2 апелляционными определениями).

Далее приводится анализ ошибок в применении норм материального и процессуального права, допущенных судами при рассмотрении отдельных категорий дел.

В настоящем обзоре не приводятся отдельные категории гражданских дел, приведенные в иных справках по результатам обобщений, проведенных Калининградским областным судом.

Споры, возникающие из жилищных правоотношений 

Исходя из положений законодательства (ч. 2 ст. 38 и ст. 40 Конституции РФ, ст. 65 Семейного кодекса РФ, п. 2 ст. 20 ГК РФ) несовершеннолетние дети приобретают право на ту жилую площадь, которая определяется им в качестве места жительства соглашением родителей. 

Суд первой инстанции пришел к ошибочному выводу об утрате несовершеннолетним ответчиком права пользования квартирой, находящейся в собственности его бабушки. Право пользования квартирой у несовершеннолетнего ответчика, зарегистрированного в спорном жилом помещении, возникло в силу юридически значимых действий его отца, ранее отказавшего от приватизации и имевшего бессрочное право на проживание в спорном жилом помещении. Пользуясь правом на вселение несовершеннолетнего ребенка, он осуществил право выбора места жительства сына по месту своего жительства. 

Родионова И.В обратилась в суд с иском к К. в лице законного представителя Л. о признании утратившим право на регистрацию в жилом помещении для снятия с регистрационного учета, ссылаясь на то, что она является собственником квартиры № дома № по <адрес>. 26 октября 2010 г. на её жилой площади был зарегистрирован внук К., ДД.ММ.ГГГГ рождения, по просьбе сына, то есть его отца М. и матери Л. временно, для оформления в детские ясли, внук в указанную квартиру не вселялся, не проживал в ней, хотя препятствий в проживании внука по месту регистрации никто не чинил. В 2013 г. её сын М. умер. После смерти сына и по настоящее время она не имеет возможности видеться и общаться с внуком, так как его местонахождение неизвестно. Л. собиралась уехать с ребенком на родину в Армению. В связи с тем, что внук значится зарегистрированным в квартире, истице приходится оплачивать за него коммунальные услуги, что для неё как пенсионерки является обременительным.

Судом установлено, что истица Родионова И.В. является собственником указанной квартиры на основании договора приватизации от 12.08.2010 г. Из поквартирной карточки следует, что в квартире зарегистрированы: с ДД.ММ.ГГГГ собственник — Родионова И.В., с ДД.ММ.ГГГГ муж Н., с ДД.ММ.ГГГГ дочь — О., с ДД.ММ.ГГГГ сын М., умерший 08.03.2013 г., с ДД.ММ.ГГГГ внук К. (ответчик), ДД.ММ.ГГГГ рождения. На момент приватизации спорной квартиры М. отказался от участия в приватизации, не был включен в число собственников квартиры, у него в силу ст. 19 Федерального закона «О введении в действие Жилищного кодекса РФ» сохранялось право пользования жилым помещением.

Удовлетворяя иск и признавая ответчика утратившим право на жилое помещение со снятием его с регистрационного учета, суд первой инстанции исходил из того, что поскольку право ответчика К. на пользование жилым помещением производно от права отца, он приобрел право пользования жилым помещением на период действия соответствующего права у М. Со смертью М. прекратилось его право пользования спорным жилым помещением, а следовательно прекратилось и производное от него право и у его сына К.

Судебная коллегия с такими выводами суда не согласилась.

Так, в соответствии с ч. 2 ст. 38 Конституции РФ забота о детях, их воспитание являются не только правом, но и обязанностью родителей. Каждый имеет право на жилище, которого не может быть лишен произвольно (ч. 1 ст. 40 Конституции РФ).

Согласно ст. 65 Семейного кодекса РФ обеспечение интересов детей должно быть предметом основной заботы их родителей. Местом жительства несовершеннолетних, не достигших четырнадцати лет, признается место жительства их законных представителей — родителей, усыновителей или опекунов (п. 2 ст. 20 ГК РФ).

По смыслу указанных норм несовершеннолетние дети приобретают право на ту жилую площадь, которая определяется им в качестве места жительства соглашением родителей.

Таким образом, право пользования спорной квартирой у несовершеннолетнего ответчика, зарегистрированного в спорном жилом помещении, возникло в силу юридически значимых действий его отца, имевшего право на проживание в спорном жилом помещении. Пользуясь правом на вселение несовершеннолетнего ребенка, он осуществил право выбора места жительства сына по месту своего жительства.

При этом жилищные права малолетнего ответчика не прекращаются со смертью его отца.

Судебная коллегия отметила, что проживание ребенка и его родителей в другом жилом помещении не может служить основанием для признания несовершеннолетнего не приобретшим права пользования жилым помещением, в котором имеет право на жилую площадь один из его родителей, фактического вселения ребенка на указанную жилую площадь в данном случае не требуется.

В то же время, имея право на спорную жилую площадь, К., будучи несовершеннолетним, в силу своего возраста, самостоятельно реализовать свое право пользования спорной жилой площадью с момента смерти отца не может. В настоящее время непроживание в спорном помещении вызвано вынужденными обстоятельствами, а именно конфликтными отношениями Л. (матери ответчика) и истицей.

При таком положении апелляционная инстанция сделала вывод об отсутствии предусмотренных законом оснований для удовлетворения требований о признании несовершеннолетнего утратившим право пользования спорным жилым помещением и снятии с регистрационного учета (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 22 октября 2014 г. №). 

Собственник жилой комнаты в коммунальной квартире вправе предоставить гражданину во временное владение и пользование принадлежащее ему на праве собственности жилое помещение (статьи 209 и 288 ГК РФ, ч. 2 ст. 330 ЖК РФ). 

Однако поскольку предоставление такого права влечет за собой и предоставление этому гражданину права пользования местами общего пользования коммунальной квартиры, в отношении которого законом установлен режим распоряжения общей долевой собственностью, то для заключения данного договора необходимо получить согласие другого участника долевой собственности, а если такое согласие не достигнуто, то установить порядок пользования общим имуществом в судебном порядке.

Решением Центрального районного суда г. Калининграда отказано в удовлетворении иска Мутных Т.М. к Мазину Л.С., Бадалову К.К., Хашимовой М.С. о признании договора коммерческого найма жилого помещения недействительным, выселении Бадалова К.К., Хашимовой М.С. из жилого помещения, расположенного по адресу: <адрес> без предоставления другого жилого помещения, снятии с регистрационного учета, взыскании компенсации морального вреда.

Судом установлено, что спорная квартира является коммунальной и состоит из трех комнат. Истица Мутных Т.М. является собственником двух комнат площадью <данные изъяты> кв.м (69/100 доли в праве), ответчик Мазин Л.С. – собственником комнаты, площадью <данные изъяты> кв.м (31/100 доли в праве). В квартире зарегистрированы и фактически проживают Мутных Т.М. и её совершеннолетние дети Ч. и Ц. (лицевой счет №), а также зарегистрированы, но не вселялись и не проживают Мазин Л.С. и его мать Х. (лицевой счет №).

Мазин Л.С. по договору найма жилого помещения передал принадлежащую ему комнату в коммунальной квартире для проживания Бадалову К.К. с женой, которые имеют временную регистрацию в квартире. При этом какого-либо соглашения между собственниками комнат в коммунальной квартире о порядке пользования общим имуществом квартиры не заключалось, в том числе между ними не был определен и порядок пользования общими помещениями в квартире на случай передачи собственником принадлежащей ему комнаты в пользование другим лицам по гражданско-правовым договорам.

Разрешая спор, суд первой инстанции пришел к выводу о том, что каких-либо нарушений прав истицы при заключении договора найма сторонами не допущено, обязанность Мазина Л.С. получить согласие Мутных Т.М. на заключение договора коммерческого найма не предусмотрена действующим законодательством.

Однако нормы материального права применены судом неверно.

В соответствии с п. 1 ст. 41 ЖК РФ собственникам комнат в коммунальной квартире принадлежат на праве общей долевой собственности помещения в данной квартире, используемые для обслуживания более одной комнаты (общее имущество в коммунальной квартире).

Таким образом, места общего пользования в спорной коммунальной квартире принадлежат Мутных Т.М. и Мазину Л.С. на праве общей долевой собственности.

Поскольку порядок использования общего имущества в коммунальной квартире не урегулирован жилищным законодательством, то в соответствии со ст. 7 ЖК РФ к этим отношениям применяются нормы ГК РФ об общей долевой собственности.

В силу п. 1 ст. 246 ГК РФ распоряжение имуществом, находящимся в долевой собственности, осуществляется по соглашению всех ее участников. Владение и пользование таким имуществом осуществляется по соглашению всех ее участников, а при недостижении согласия — в порядке, устанавливаемом судом (п. 1 ст. 247 ГК РФ).

Исходя из содержания приведенных норм, с учетом положений ст. 30, ч. 1 ст. 41 и ч. 1 ст. 42 ЖК РФ, правомочия по владению и пользованию общим имуществом в коммунальной квартире должны осуществляться собственниками комнат в коммунальной квартире по соглашению. Предоставление собственником комнаты в коммунальной квартире по гражданско-правовым договорам во владение и пользование этой комнаты другим лицам предполагает, что эти лица будут пользоваться и общим имуществом в коммунальной квартире, а поскольку данное имущество находится в общей долевой собственности, то для обеспечения баланса интересов участников долевой собственности вопрос о пользовании общим имуществом нанимателями комнаты необходимо согласовать с другими собственниками жилых помещений в коммунальной квартире. Если такое согласие не достигнуто, то порядок пользования общим имуществом устанавливается судом.

С учетом этого, оспоренный истицей договор найма комнаты в коммунальной квартиры является недействительным на основании ст. 168 ГК РФ как не соответствующий требованиям закона, в частности п. 1 ст. 41 ЖК РФ и ст.ст. 246, 247 ГК РФ. Ввиду ничтожности договора найма Бадалов К.К. и Хашимова М.С. не приобрели права пользования и проживания в спорном жилом помещении и подлежат выселению из него со снятием с регистрационного учета.

В апелляционном порядке решение районного суда отменено и принято новое решение об удовлетворении исковых требований Мутных Т.М. (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 19 ноября 2014 г. №). 

При разрешении споров об исключении служебного жилого помещения из специализированного жилищного фонда необходимо учитывать, что как ранее действовавшим ЖК РСФСР, так и ЖК РФ не предусмотрен судебный порядок изменения статуса жилого помещения.

Суворова Г.Н. обратилась в суд с иском к администрации городского округа «Город Калининград» о признании права пользования жилым помещением на условиях социального найма, исключении жилого помещения из числа служебного жилищного фонда, о включении жилого помещения в муниципальный жилищный фонд, об обязании заключить договор социального найма жилого помещения. Истица ссылалась на то, что с 1975 г. работала <данные изъяты> в Производственной конторе «У.», правопреемником которой является ОАО «Ф.», и продолжает работать в этой организации. В связи с трудовыми отношениями, как нуждающейся в жилье и состоящей в очереди на получение жилья, ей решением исполкома от 4 декабря 1986 г. предоставлена двухкомнатная квартира № в доме № по <адрес>. На указанное жилое помещение с ней был заключен типовой договор найма жилого помещения в домах государственного и общественного жилого фонда в РСФСР и выдан контрольный талон к ордеру на служебное жилое помещение. После вселения в указанное жилое помещение она была исключена из списка нуждающихся в жилье, поскольку при наличии у неё стажа работы на предприятии более 10 лет данная квартира предоставлена ей постоянно. Истица полагала, что спорное жилое помещение утратило статус служебного, так как передано из государственной в муниципальную собственность, поэтому отказ администрации в заключении с нею договора социального найма считала необоснованным.

Решением Московского районного суда г. Калининграда спорная квартира исключена из специализированного жилищного фонда городского округа «Город Калининград», за истицей признано право пользования квартирой на условиях социального найма, на администрацию городского округа «Город Калининград» возложена обязанность заключить с Суворовой Г.Н. договор социального найма на указанное жилое помещение.

При этом суд первой инстанции исходил из того, что на момент вселения Суворовой Г.Н. с членами семьи в 1986 г. в спорное жилое помещение, оно использовалось в качестве служебного и относилось к государственному специализированному жилому фонду, однако после передачи его в муниципальную собственность, статус служебного жилого помещения квартирой утрачен, а поэтому к ней применяется правовой режим, установленный для жилых помещений, предоставленных по договорам социального найма.

Однако такие выводы суда не соответствуют обстоятельствам дела и действующему законодательству.

Из материалов дела следует, что спорная квартира предоставлена Суворовой Г.Н. в качестве служебной жилой площади в 1986 г. в связи с трудовыми отношениями на основании решения исполкома, из которого следует, что органом местного самоуправления распределялась жилая площадь в домах, в том числе в доме № по <адрес>, где расположена спорная квартира, принадлежащих горисполкому. Муниципальная собственность за жилым домом № по <адрес> зарегистрирована на основании постановления № от 8 апреля 1994 г., до 1988 г. дом находился на балансе ЖЭУ-6 УЖХ Исполкома Московского района г. Калининграда. На основании решения исполнительного комитета Калининградского городского Совета народных депутатов № от 31 октября 1986 г. Суворовой Г.Н. был выдан 5 декабря 1986 г. ордер на право вселения в спорное жилое помещение в связи с трудовыми отношениями с производственной конторой «У.». Причем, согласно приказу производственной конторы «У.» от 1 декабря 1986 г. № указанная квартира выделена конторе решением Калининградского городского Совета народных депутатов от 31 октября 1986 г. для заселения как служебная жилая площадь и распределена Суворовой Г.Н. на состав семьи из 4-х человек, а 5 декабря 1986 г. — до выдачи ордера, органом местного самоуправления от Суворовой Г.Н. было истребовано письменное заявление-обязательство от 5 декабря 1986 г., которым она была уведомлена, что спорное жилое помещение предоставлено ей как служебное жилое помещение.

Таким образом, на момент предоставления Суворовой Г.Н. спорная квартира являлась муниципальной собственностью, была включена в число служебного жилого фонда решением исполнительного комитета Калининградского городского Совета народных депутатов и предоставлена истцу на основании ордера на служебное жилое помещение. При таких данных вывод суда о том, что ранее спорная квартира являлась государственной собственностью и передано в муниципальную собственность только в 1994 г., несостоятелен. То обстоятельство, что указанное жилое помещение внесено в реестр муниципального специализированного жилищного фонда городского округа «Город Калининград» в 1994 г., не свидетельствует о том, что до этого момента квартира являлась государственной собственностью, так как в 1994 г. была оформлена лишь государственная регистрация муниципальной собственности на неё.

Кроме того, судом не учтено, что ни ЖК РСФСР, ни ЖК РФ, введенный действие с 1 марта 2005 г., не предусматривали возможности изменения правового статуса жилого помещения и исключения квартиры из числа специализированного жилищного фонда в судебном порядке.

Из анализа положений частей 1 и 2 ст. 30 и ч. 1 ст. 99 ЖК РФ следует, что исключение жилого помещения из специализированного жилищного фонда осуществляется на основании решения собственника — органа, осуществляющего управление муниципальным жилищным фондом. Однако в отношении спорной квартиры собственником жилого помещения такого решения об исключении квартиры из специализированного жилищного фонда не принималось, поэтому не может быть заключен с истцом и договор социального найма в отношении спорного жилого помещения.

Не может быть принят во внимание представленный Суворовой Г.Н. типовой договор найма жилого помещения от 1994 г., так как такой договор от имени собственника подписан начальником ЖЭУ Т., не наделенной законом правом на исключение спорного жилого помещения из специализированного жилищного фонда и на заключение договора социального найма.

С учетом изложенного, решение районного суда в апелляционном порядке отменено с вынесением нового решения об отказе в удовлетворении иска (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 10 декабря 2014 г. №). 

Исходя из положений статей 92, 95 и 106 ЖК РФ жилые помещения маневренного фонда предназначены для временного проживания лиц, вселение которых обусловлено определенными обстоятельствами. Срок проживания граждан в таком жилом помещении должен отвечать критерию разумности и не может быть неопределенным. 

Администрация ГО «Город Калининград» обратилась в суд с иском к Стадниченко О.А., действующей также в интересах несовершеннолетней дочери Р., указав, что дом № по <адрес> относится к муниципальному маневренному фонду и является специализированным жилищным фондом городского округа «Город Калининград». Стадниченко О.А. совместно с несовершеннолетней дочерью Р. занимают шестикомнатную квартиру общей площадью <данные изъяты> кв.м, жилой площадью <данные изъяты> кв.м. Указанное жилое помещение было предоставлена П. на состав семьи 3 человека (супруга Стадниченко О.А. и сын С.) на основании направления № от 21.04.2000 г., договора найма от 21.04.2000 г. Жилое помещение предоставлено для временного проживания на период до получения (приобретения) постоянного жилья в порядке исключения. На момент предоставления и в настоящее время в трудовых отношениях с муниципальным предприятием (учреждением) ответчик не состоит. Стадниченко О.А. состоит на учете граждан в качестве нуждающихся в жилых помещениях в общегородской очереди с 04.09.2008 г. под №. Ответчик Стадниченко О.А. и ее несовершеннолетняя дочь имеют постоянную регистрацию в вышеуказанном помещении, жилых помещений, принадлежащих на праве собственности, не имеют. Проживание в муниципальном маневренном фонде носит целевой характер. Жилые помещения были предоставлены ответчикам в качестве временной меры, направленной на предоставление гражданам возможности поиска (приобретения) ими другого жилья. Однако ответчики свой жилищный вопрос не решают длительный период времени (с 2000 г.), маневренный фонд в добровольном порядке не освобождают.

Поскольку ответчики правом на проживание в муниципальном маневренном фонде не обладают, так как к категории лиц, указанных в ст. 95 ЖК РФ и п. 3.2 Положения «О предоставлении жилых помещений в муниципальном маневренном фонде г. Калининграда», не относятся, администрация ГО «Город Калининград» просила выселить Стадниченко О.А. и несовершеннолетнюю Р. из квартиры № дома № по <адрес>, снять их с регистрационного учета.

Отказывая в удовлетворении иска о выселении Стадниченко, Центральный районный суд г. Калининграда исходил из того, что они вселены в спорное жилое помещение на законных основаниях, сторонами заключенного договора найма установлен срок найма жилого помещения — до получения (приобретения) жилья, однако до настоящего времени ответчикам жилое помещение для постоянного проживания не предоставлено, прав на недвижимое имущество они не имеют, события, которыми было определено окончание срока действия договора, до настоящего времени не наступили.

Суд апелляционной инстанции не согласился с такими выводами суда первой инстанции.

Судебная коллегия указала, что правовых оснований для предоставления П. и членам его семьи указанного выше помещения маневренного фонда на момент заключения с ним договора найма не имелось, поскольку они не были отнесены законом к категориям граждан, имеющим право на получение жилого помещения маневренного фонда, такие основания отсутствуют и в настоящее время. Таким образом, отсутствовали основания для заключения с ними договора найма помещения маневренного фонда (п. 2.1, 2.4, 3.4 Положения о муниципальном маневренном жилищном фонде г. Калининграда и о порядке его заселения, утвержденного решением городского Совета депутатов Калининграда от 23 февраля 2000 г. N 67, действовавшего на момент возникновения спорных правоотношений).

Кроме того, Стадниченко О.А. на момент предоставления жилого помещения в маневренном фонде не относилась к категории граждан, состоящих на учете, нуждающихся в улучшении жилищных условий, не представлено таких фактических данных и в отношении П. Стадниченко О.А. состоит на учете нуждающихся в жилых помещениях, предоставляемых по договору социального найма, только с 04.09.2008 г.

С учетом этого, судебная коллегия пришла к выводу о том, что у Стадниченко О.А. и ее несовершеннолетней дочери отсутствуют предусмотренные ст. 95 ЖК РФ основания для предоставления помещения маневренного фонда, отсутствовали такие основания и в 2000 г. при предоставлении данного жилого помещения на основании ранее действовавшего законодательства.

При установленных обстоятельствах оснований полагать, что Стадниченко О.А. и несовершеннолетняя Р. вселены в спорное жилое помещение на законных основаниях и приобрели право на временное проживание в данном помещении, не усматривается, а само по себе наличие подписанного сторонами договора найма от 21.04.2000 г. возникновение права Стадниченко на проживание в жилом помещении маневренного фонда не подтверждает. Отсутствие у них прав на другое жилье не может быть принято во внимание, поскольку указанное обстоятельство правового значения по рассматриваемым требованиям не имеет.

Поскольку оснований для сохранения права пользования указанным помещением за Стадниченко в соответствии с действующим законодательством не установлено, исковые требования администрации городского округа «Город Калининград» о выселении ответчиков из жилого помещения по адресу: <адрес>, судебная коллегия признала обоснованными и подлежащими удовлетворению (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 17 декабря 2014 г. №).

Судом апелляционной инстанции отказано в иске о предоставлении жилого помещения по основаниям ч. 2 ст. 57 ЖК РФ во внеочередном порядке по договору социального найма, поскольку жилой дом, хотя и признан аварийным, однако не подлежащим сносу, а подлежащим реконструкции с расселением жильцов. 

Решением Гусевского городского суда на администрацию МО «Гусевский городской округ» Калининградской области возложена обязанность предоставить Холезовой И.А. на состав семьи 2 человека вне очереди отдельное благоустроенное жилое помещение по договору социального найма, пригодное для постоянного проживания, в черте МО «Гусевский городской округ», общей площадью не менее установленной нормы предоставления с учетом права малолетнего А., ДД.ММ.ГГГГ рождения, на дополнительную жилую площадь.

Разрешая спор, суд исходил из того, что истица Холезова и ее малолетний сын А. проживают в жилом помещении — квартире № дома № по <адрес>, признанного аварийным. Другого жилого помещения в собственности либо по договору найма ни истица, ни ее сын не имеют.

Однако апелляционная инстанция указала на отсутствие правовых оснований для удовлетворения иска.

Так, согласно статье 57 ЖК РФ жилые помещения предоставляются гражданам, состоящим на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях, в порядке очередности исходя из времени принятия таких граждан на учет, за исключением установленных частью 2 настоящей статьи случаев. Вне очереди жилые помещения по договорам социального найма предоставляются гражданам, жилые помещения которых признаны в установленном порядке непригодными для проживания и ремонту или реконструкции не подлежат; гражданам, страдающим тяжелыми формами хронических заболеваний, указанных в предусмотренном пунктом 4 ч. 1 ст. 51 данного Кодекса перечне.

Пунктом 49 Положения о признании помещения жилым помещением, жилого помещения непригодным для проживания и многоквартирного дома аварийным и подлежащим сносу или реконструкции, утвержденного Постановлением Правительства РФ от 28.01.2006 N 47 предусмотрено, что на основании полученного заключения соответствующий федеральный орган исполнительной власти, орган исполнительной власти субъекта РФ, орган местного самоуправления принимает решение и издает распоряжение с указанием о дальнейшем использовании помещения, сроках отселения физических и юридических лиц в случае признания дома аварийным и подлежащим сносу или реконструкции или о признании необходимости проведения ремонтно-восстановительных работ.

Судом первой инстанции не учтено, что жилой дом по <адрес>, в котором находится квартира, хотя и признан аварийным, однако не подлежащим сносу, а подлежащим реконструкции с расселением жильцов.

С учетом этого, судебная коллегия признала, что у малолетнего А. не возникло право на обеспечение жилым помещением во внеочередном порядке в соответствии с ч. 2 ст. 57 ЖК РФ. Не влечет обеспечение жилой площадью вне очереди в порядке указанной нормы и то обстоятельство, что жилой дом действительно длительное время не был поставлен на ремонт.

Как установлено, дом № по <адрес> включен в целевую программу Калининградской области «Переселение граждан из аварийного жилищного фонда с учетом необходимости развития малоэтажного жилищного строительства на 2013-2015 годы». В рамках реализации переселения жильцов данного дома осуществляется строительство жилого дома в <адрес>, окончание строительства запланировано на 2015 г. Кроме того, порядок предоставления жилого помещения в связи с проведением капитального ремонта или реконструкции регулируется статьями 88 и 89 ЖК РФ, однако в соответствии с указанными нормами требование истицей заявлено не было.

Кроме того, поскольку согласно свидетельству о смерти Ж. (наниматель вышеуказанного жилого помещения) умер 9 марта 2014 г., в квартире остался зарегистрированным только малолетний А., что свидетельствует о том, что право на жилое помещение в д. № по <адрес>, признанном аварийным и подлежащим реконструкции, имеет только А., в связи с чем возложение на администрацию МО обязанности обеспечить благоустроенным жилым помещением Холезову И.А. на законе не основано. Она не была признана нуждающейся в жилых помещениях и не состояла на учете нуждающихся в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма, с заявлением о постановке на учет граждан, нуждающихся в получении жилых помещений, не обращалась, а в ее заявлении от 23 апреля 2014 г. содержится лишь требование об обеспечении ее и малолетнего сына жилым помещением во внеочередном порядке в связи с проживанием их в аварийном доме.

Учитывая изложенное, решение суда отменено с принятием нового решения об отказе в иске в полном объеме (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 12 ноября 2014 г. №). 

Суд первой инстанции пришел к ошибочному выводу о наличии оснований для принятия семьи на учет в качестве нуждающихся в жилых помещениях для участия в долгосрочной целевой программе «Обеспечение жильем молодых семей». 

В частности, при определении уровня обеспеченности общей площадью жилого помещения суд не учел все жилые помещения (в том числе жилой дом), находившиеся в собственности свекрови заявительницы, вселившей заявительницу в принадлежащую ей на праве собственности квартиру в качестве супруги сына собственника, то есть в качестве члена семьи.

Решением Балтийского городского суда требования Голочаловой М.Е. удовлетворены, признано незаконным постановление администрации МО «Балтийский муниципальный район» от 22 апреля 2014 г. № «Об отказе в принятии семьи Голочаловой М.Е. на учет в качестве нуждающихся в жилых помещениях для участия в долгосрочной целевой программе «Обеспечение жильем молодых семей», на администрацию возложена обязанность поставить на учет в качестве нуждающихся в жилом помещении для участия в подпрограмме «Обеспечение жильем молодых семей» Голочалову М.Е., З. и их несовершеннолетнюю дочь Д.

Судом установлено, что Голочалова М.Е. вступила в брак с З. 15.10.2011 г. До 25.04.2012 г. была зарегистрирована в квартире № по <адрес>, общей площадью <данные изъяты> кв.м, в которой также зарегистрированы ее родители — Б., Е., и ее сестра В. После снятия Голочаловой М.Е. с регистрационного учета, данная квартира приобретена Б. по договору передачи квартиры в собственность граждан от 14.08.2012 г. 25.04.2012 г. Голочалова М.Е. была зарегистрирована по адресу: <адрес>, по месту регистрации своего мужа. Данная квартира общей площадью <данные изъяты> кв.м принадлежит на праве собственности ее свекрови Ё. В лицевом счете указано, что Голочалова М.Е. зарегистрирована в квартире постоянно в качестве жены сына собственника квартиры Ё. В этом жилом помещении помимо заявителя и ее супруга З. были зарегистрированы свекровь заявителя (собственник квартиры), супруг свекрови И. и их сын — Й. (всего 5 человек).

Таким образом, как в квартире родителей, так и после регистрации в квартире свекрови, Голочалова М.Е. была обеспечена жильем свыше учетной нормы. Вместе с тем, после рождения дочери Голочаловой М.Е. — Д., в <данные изъяты> году, последняя была зарегистрирована в указанную квартиру по месту регистрации своих родителей. После этого обеспеченность жильем семьи Голочаловых в квартире по <адрес>, составила менее учетной нормы – 10,71 кв.м (64,3:6).

В целях подпрограммы «Обеспечение жильем молодых семей» федеральной целевой программы «Жилище» на 2011-2015 гг. под нуждающимися в улучшении жилищных условий понимаются молодые семьи, поставленные на учет в качестве нуждающихся в улучшении жилищных условий до 1 марта 2005 г., а также молодые семьи, признанные органами местного самоуправления по месту их постоянного жительства нуждающимися в жилых помещениях после 1 марта 2005 г. по тем же основаниям, которые установлены ст. 51 ЖК РФ для признания граждан нуждающимися в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма, вне зависимости от того, поставлены ли они на учет в качестве нуждающихся в жилых помещениях (пункт 7 Правил предоставления молодым семьям социальных выплат на приобретение (строительство) жилья и их использования.

При этом ст. 51 ЖК РФ установлен порядок определения уровня обеспеченности общей площадью жилого помещения при наличии у лица, претендующего на улучшение жилищных условий жилых помещений, принадлежащих ему на праве собственности, который предписывает определять этот уровень исходя из общей площади жилых помещений, имеющихся у гражданина и (или) членов его семьи.

Пунктом 1 Решения Балтийского городского Совета депутатов № 51 от 28.04.2009 г. утверждена учетная норма площади жилого помещения в муниципальном образовании городское поселение «Город Балтийск» в размере 12 кв.м общей площади жилого помещения, приходящейся на одного члена семьи, для граждан, проживающих в отдельных и коммунальных квартирах.

Отказывая в принятии семьи Голочаловой С.Е. на учет в качестве нуждающихся в жилых помещениях для участия в долгосрочной программе целевой программе «Обеспечение жильем молодых семей», орган местного самоуправления учитывал, что помимо квартиры по <адрес> (общей площадью <данные изъяты> кв.м), собственник данной квартиры Ё. имеет приобретенный в собственность в порядке наследования жилой дом № (общей площадью <данные изъяты> кв.м) по <адрес>. Таким образом, с учетом суммарной площади указанных жилых помещений семья Голочаловых (6 человек) обеспечена жильем свыше учетной нормы в 12 кв.м.

Суд первой инстанции не согласился с обоснованностью вывода органа местного самоуправления о совместном проживании молодой семьи с родителями и исходил из того, что наличие регистрации по месту жительства в соответствии с действующим жилищным законодательством не относится к числу юридических фактов, устанавливающих право пользования жилым помещением в качестве члена семьи собственника, тем более, что регистрация лица по месту жительства по заявлению собственника жилого помещения или ее отсутствие не является определяющим обстоятельством для решения вопроса о признании его членом семьи собственника жилого помещения.

Суд установил, что фактически молодая семья проживала в квартире по <адрес> не более трех месяцев. После чего семья заявителя проживала как в квартире родителей Голочаловой М.Е., так и в предоставленной им по договору безвозмездного пользования квартире по <адрес>, принадлежащей на праве собственности матери Голочаловой М.Е. — Е. При этом суд указал, что факт родства Ё. и З. сам по себе не свидетельствует, что Голочалова М.Е., З. и Д. являются членами одной с ней (Ё.) семьи, доказательств тому, что указанные лица были в установленном порядке признаны членами одной семьи, суду не представлено. Подавая же заявление о регистрации Голочаловой М.Е., ее свекровь исходила из того, что поскольку последняя стала супругой ее сына З., она должна быть зарегистрирована и может проживать временно в ее квартире, пока их семьей не будет решен вопрос о месте их жительства.

Однако судебная коллегия признала такие суждения ошибочными и исходила при этом из следующего.

Положениями ст. 31 ЖК РФ предусмотрено, что в целях решения вопросов, вытекающих их жилищного законодательства, к членам семьи собственника жилого помещения относятся проживающие совместно с ним супруг и дети. Другие родственники, нетрудоспособные иждивенцы и в исключительных случаях иные граждане могут быть признаны членами семьи собственника, если они вселены собственником в качестве членов своей семьи.

Таким образом, вселенный член семьи собственника приобретает соответствующий жилищный статус в силу прямого указания закона на основании факта вселения в такое жилое помещение.

Как установлено по делу и не оспаривалось заявителем, Голочалова М.Е. была вселена свекровью в принадлежащую ей на праве собственности квартиру в качестве супруги сына, ее вселение носило постоянный характер. Таким образом, собственник жилого помещение Ё. признал жилищное право супруги своего сына на проживание в его квартире. При этом какие-либо иные основания для вселения Голочаловой М.Е. в квартиру свекрови, в том числе договорные, по делу не установлены. Следовательно, обстоятельства вселения заявителя в квартиру по <адрес> свидетельствует о возникновении у нее семейных отношений с семьей супруга.

При этом выезд молодой семьи из квартиры свекрови через несколько месяцев совместного проживания, не прекращает из жилищные права в данной квартире. Как установлено, такой выезд был связан с наличием возможности проживать по договорным основаниям в жилых помещениях, принадлежащих другим родственникам, которые жилищных прав на фактически занимаемые молодой семьей Голочаловых жилые помещения не признавали.

Между тем, само по себе желание молодой семьи иметь отдельное жилое помещение, не свидетельствует о прекращении семейных отношений с собственником жилья, в которое эта семья вселена на законных основаниях, а также об утрате ими жилищных прав.

С учетом изложенного, при доказанности имеющего правовое значение по данному делу факта приобретения Голочаловой М.Е. наряду с ее супругом статуса члена семьи собственника квартиры по <адрес> вследствие вселения в данную квартиру в качестве такового, оснований для признания молодой семьи Голочаловых нуждающимися в жилых помещениях не имелось. В силу положений ч.2 ст.51 ЖК РФ при наличии у свекрови Голочаловой М.Е. в собственности вышеназванного жилого дома, уровень обеспеченности общей площадью жилого помещения Голочаловых свыше учетной нормы. Доводы Голочаловой М.Е. об отсутствии у нее каких-либо прав на жилой дом свекрови правового значения не имеют, поскольку ч.2 ст.51 ЖК РФ не содержит исключений из правил подсчета уровня обеспеченности членов семьи жилой площадью (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 19 ноября 2014 г. №). 

При разрешении споров о признании лица членом семьи собственника жилого помещения суду необходимо установить, с какой целью истцом заявлены такие требования, а также с учетом установленных обстоятельств выяснить, имеется ли между сторонами спор о праве, нарушено ли право истца на пользование жилым помещением и в чем состоит нарушение его прав.

Никандрова Н.С., действуя в своих интересах и в интересах несовершеннолетнего Г., обратилась в суд с иском к Лобач С.А. о признании членами семьи собственника жилого помещения, указав, что ее отец Лобач С.А. является собственником жилого помещения по адресу: <адрес>. С февраля 2008 г. после приобретения отцом квартиры она проживает и зарегистрирована в данном жилом помещении вместе с другими членами семьи. Вместе с ней в данной квартире проживает сын Г., ДД.ММ.ГГГГ рождения. Истица ссылалась на то, что она не работает, находится с сыном на полном иждивении родителей. Брачные отношения с мужем Э. фактически прекращены, муж проходит службу в войсковой части в г.Североморске, в г. Калининград не приезжает, в расходах на содержание ребенка участия не принимает. Ответчик принимает активное участие в воспитании и содержании внука, в связи с чем полагала, что она и ее сын могут быть признаны членами семьи ответчика. В настоящее время отец выселяет ее с ребенком из квартиры. Иного места жительства она не имеет. Полагала, что она и ребенок приобрели право пользования спорной квартирой наравне с собственником.

Решением Ленинградского районного суда г. Калининграда исковые требования удовлетворены, Никандрова Н.С. и малолетний Г. признаны членами семьи Лобач С.А., собственника жилого помещения, расположенного по адресу: <адрес>.

Апелляционная инстанция указанное решение отменила с прекращением производства по делу и исходила при этом из следующего.

Из материалов дела следует, что ответчик Лобач С.А. является военнослужащим.

В соответствии с п.5 ст.2 Федерального закона «О статусе военнослужащих» социальные гарантии и компенсации, которые предусмотрены настоящим Федеральным законом, федеральными конституционными законами и федеральными законами, распространяются на самих военнослужащих, граждан, уволенных с военной службы, и членов их семей, к которым относятся лица, указанные в данной статье.

Вместе с тем, основания и порядок обеспечения военнослужащих жилыми помещениями регулируются как нормами Федерального закона «О статусе военнослужащих», так и нормами ЖК РФ, а также принятыми в соответствии с ЖК РФ другими федеральными законами, а также изданными в соответствии с ними указами Президента РФ, постановлениями Правительства РФ, нормативными правовыми актами федеральных органов исполнительной власти, принятыми законами и иными нормативными правовыми актами субъектов РФ, нормативными правовыми актами органов местного самоуправления. При решении вопроса о том, кого следует относить к членам семьи военнослужащего, имеющим право на обеспечение жильем, следует руководствоваться нормами ЖК РФ и Семейного кодекса РФ.

Таким образом, при определении обстоятельств, имеющих значение для дела, суду необходимо было установить, с какой целью Никандровой Н.С. заявлены требования о признании ее и ее несовершеннолетнего сына членами семьи Лобач С.А.

Если признание их членами семьи военнослужащего необходимо для предоставления им социальных гарантий, предусмотренных Федеральным законом «О статусе военнослужащих», что затрагивает интересы воинской части №, необходимо было привлечь данную воинскую часть к участию в деле. Однако суд данное обстоятельство, имеющее существенное значение для дела, не установил, воинскую часть № к участию в деле не привлек.

Кроме того, исходя из положений ч.1 ст.3, ч.1 ст.4 ГПК РФ и п.1 ст.11 ГК РФ судебная коллегия признала, что фактически между сторонами отсутствует спор о праве, что является основанием для прекращения производства по делу.

Так, ссылка стороны истца на то обстоятельство, что в настоящее время отец выселяет ее с ребенком из квартиры, никакими доказательствами не подтверждена. Кроме того, в случае предъявления собственником жилого помещения иска о выселении Никандровой Н.С. и ее несовершеннолетнего сына из занимаемого жилого помещения, вопрос о том, приобрели ли Никандрова Н.С. и ее несовершеннолетний ребенок право пользования жилым помещением, равное с его собственником, и сохранили ли они это право, подлежит разрешению в рамках гражданского дела по иску о выселении, а не в рамках самостоятельного гражданского дела, в результате рассмотрения которого может быть получено доказательство, которое будет использовано Никандровой Н.С. при рассмотрении другого гражданского дела.

Привлеченные к участию в деле в качестве третьих лиц Лобач Л.С. — мать истицы и ее брат Лобач С.С., проживающие совместно с собственником Лобач С.А., просили рассмотреть дело в их отсутствие, в заявлении указали, что с исковыми требованиями согласны, просили их удовлетворить. Из пояснений представителя ответчика Лобач С.А. в суде первой инстанции следует, что она признала, что истица с ребенком с момента вселения в квартиру находится на полном иждивении Лобач С.А., они ведут совместное хозяйство.

При таких обстоятельствах отсутствовали предусмотренные законом основания для разрешения судом требования Никандровой Н.С. о признании ее и ее несовершеннолетнего сына членами семьи Лобач С.А. (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 8 октября 2014 г. №).

В соответствии с ч. 3 ст. 83 ЖК РФ в случае выезда нанимателя и членов его семьи в другое место жительства договор социального найма жилого помещения считается расторгнутым со дня выезда (аналогичная норма содержалась в ст. 89 ЖК РСФСР). Положения данной нормы распространяются не только на нанимателя квартиры, но и на бывших членов его семьи, с которыми договор социального найма считается расторгнутым со дня выезда, если они выехали на иное место жительства и тем самым добровольно отказались от своих прав и обязанностей, предусмотренных договором социального найма.

При этом положения ст. 89 ЖК РСФСР и ст. 83 ЖК РФ основополагающим обстоятельством для признания гражданина утратившим право пользования жилым помещением устанавливают добровольность его выезда из жилого помещения в другое место жительства, добровольный отказ от права пользования жилым помещением. Согласно ст. 71 ЖК РФ временное отсутствие нанимателя жилого помещения по договору социального найма, кого-либо из проживающих совместно с ним членов его семьи не влечет за собой изменение их прав и обязанностей по договору социального найма. Эти права и обязанности являются равными правам и обязанностям нанимателя, что предусмотрено статьей 69 ЖК РФ.

Токарский С.Н. обратился в Ленинградский районный суд г. Калининграда с иском, указав, что он является нанимателем жилого помещения по адресу: <адрес>. Вместе с ним в 1988 г. в жилое помещение были вселены его супруга Ъ. и сын Токарский А.С. В 2005 г. брачные отношения с Ъ. прекращены, после подписания брачного договора Ъ. приобрела в собственность квартиру по адресу: <адрес>. С 2006 г. сын Токарский А.С. проживает с матерью, обязанности, предусмотренные договором социального найма, не выполняет, его личные вещи в квартире отсутствуют, интереса к жилому помещению не проявляет, общения с ним избегает, на его просьбы о снятии с регистрационного учета не реагирует. Препятствия в пользовании квартирой отсутствуют. С июня 2012 г. в спорной квартире зарегистрирован другой сын нанимателя – Ю. Полагает, что ответчик Токарский А.С. добровольно изменил место своего жительства, расторгнув в отношении себя договор социального найма, в связи с чем он утратил право на указанное жилое помещение.

Удовлетворяя исковые требования и признавая Токарского А.С. утратившим право пользования спорной квартирой, суд исходил из того, что ответчик добровольно отказался от прав и обязанностей в отношении спорного жилого помещения, поскольку при отсутствии препятствий со стороны истца в его проживании в жилом помещении Токарский А.С. добровольно выехал из спорного жилого помещения, в нем не проживает, не несет расходов по содержанию жилого помещения, то есть в одностороннем порядке отказался от своих прав и обязанностей по договору социального найма.

С данными выводами суда первой инстанции судебная коллегия не согласилась.

Судебная коллегия исходила из того, что постоянное проживание ответчика в спорной квартире прекращено в 2006 г., когда он выехал из нее в связи с расторжением брака родителей и сложившимися в связи с этим конфликтными отношениями с отцом Токарским С.Н. Однако доказательств того, что Токарский А.С. выехал из спорного жилого помещения на другое место жительства, утратил интерес к жилому помещению, отказался от прав на него, в ходе судебного разбирательства не установлено.

Апелляционная инстанция признала, что непроживание Токарского А.С. в спорной квартире носит временный и вынужденный характер, поскольку связано с конфликтными отношениями с отцом после расторжения брака родителей, проживанием в спорной квартире новой супруги отца (брак с которой заключен 17.01.2009 г.), рождением ДД.ММ.ГГГГ ребенка от другого брака, интереса к квартире Токарский А.С. не утратил, от прав на данную квартиру не отказывался. Обстоятельства дела безусловно свидетельствуют о наличии препятствий в пользовании Токарского А.С. спорным жилым помещением и о его вынужденном непроживании в спорной квартире.

Каких-либо доказательств, свидетельствующих о добровольности отказа Токарского А.С. от своих прав и обязанностей по пользованию спорной квартирой в связи с выездом на другое место жительства, суду представлено не было, не установлено и наличия у Токарского А.С. прав на какое-либо недвижимое имущество, зарегистрированных в установленном порядке, он сохраняет регистрацию в спорной квартире до настоящего времени. Ссылки Токарского С.Н. на то, что ответчик приобрел право пользования в квартире, приобретенной его матерью после расторжения брака, не являются основанием для признания его утратившим право пользования спорной квартирой, поскольку никаких доказательств того, что Токарский А.С. приобрел право пользования принадлежащим его матери жилым помещением суду не представлено.

Кроме того, 14.06.2012 г. заключен договор социального найма в отношении спорной квартиры между администрацией городского округа «Город Калининград» и Токарским С.Н., при этом в качестве члена семьи нанимателя указан, в том числе, и Токарский А.С. Таким образом, наниматель жилого помещения, не оспаривая право пользования сына спорным жилым помещением, не поставил вопроса о признании его утратившим право пользования квартирой, добровольно включил его в состав членов своей семьи.

При таких обстоятельствах, сам по себе факт неоплаты ответчиком коммунальных платежей, основанием для удовлетворения исковых требований Токарского С.Н. являться не может.

Таким, образом, поскольку каких-либо доказательств, свидетельствующих о добровольности отказа Токарского А.С. от своих прав и обязанностей по пользованию указанной квартирой в связи с выездом на другое место жительства истцом не представлено, иного постоянного или преимущественного места жительства у ответчика не установлено, как и наличия зарегистрированных прав на какое-либо недвижимое имущество, он сохраняет регистрацию в спорной квартире до настоящего времени; оснований для признания его утратившим право пользования жилым помещением не имеется (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 24 декабря 2014 г. №).

Согласно ст. 54 ЖК РСФСР граждане, вселенные нанимателем, приобретали равное с нанимателем право пользования жилым помещением лишь в случае, если эти граждане являлись или признавались членами семьи нанимателя. В соответствии с требованиями ст. 53 ЖК РСФСР к членам семьи нанимателя относились супруг нанимателя, их дети и родители. Другие родственники, нетрудоспособные иждивенцы, а в исключительных случаях и иные лица могли быть признаны членами семьи нанимателя, если они проживали совместно с нанимателем и вели с ним общее хозяйство. 

Аналогичные положения содержатся в ч. 1 ст. 69 ЖК РФ, в соответствии с которой к членам семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма относятся проживающие совместно с ним его супруг, а также дети и родители данного нанимателя. Другие родственники, нетрудоспособные иждивенцы признаются членами семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма, если они вселены нанимателем в качестве членов его семьи и ведут с ним общее хозяйство. В исключительных случаях иные лица могут быть признаны членами семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма в судебном порядке.

С учетом совокупности представленных доказательств по делу не установлено обстоятельств, позволяющих признать истицу членом семьи нанимателя спорного жилого помещения, свидетельствующих о ведении ею общего хозяйства с нанимателем жилого помещения по договору социального найма (ст. 53 ЖК РСФСР и ч. 1 ст. 69 ЖК РФ). 

Григорьева И.В. обратилась в суд с иском к администрации городского округа «Город Калининград» о признании права пользования жилым помещением, указав, что двухкомнатная квартира № в доме № по <адрес> является муниципальной собственностью. Изначально договор найма был заключен со Я., а после ее смерти в октябре 2002 г. лицевой счет переоформлен на ее сына Ы., которому истица приходится племянницей. До окончания школы она проживала с родителями по месту регистрации в <адрес>. В 2000 г. поступила учиться в D. и после его окончания трудоустроилась в г. Калининграде. В силу указанных обстоятельств сначала периодически останавливалась у своих родственников по указанному адресу, а с 2003 г. постоянно проживает и пользуется спорной квартирой, в которую вселилась с согласия нанимателя — своего дяди, в качестве члена его семьи, супруги и детей у него не было. Они со Ы. вели общее хозяйство, вместе питались, она занималась приготовлением пищи, ухаживала за бытовыми вещами и одеждой, принимала участие в содержании жилья, несла определенные материальные расходы. Ы. был старше ее на три года и между ними сложились семейные отношения, характеризующиеся взаимными уважением и заботой, общими интересами, ведением совместного хозяйства, ответственностью друг перед другом. Работая в г. Калининграде, она не могла проживать по месту своей регистрации в связи с отдаленностью жилья. Ы. имел намерения ее зарегистрировать, однако не успел в связи со скоропостижной смертью 13.09.2013 г. После его смерти она осталась проживать в данной квартире.

Администрация городского округа «Город Калининград» в лице управления учета и найма жилья комитета муниципального имущества и земельных ресурсов обратилась в суд со встречным иском к Григорьевой И.В. о признании ее не приобретшей права на жилое помещение и выселении без предоставления другого жилого помещения.

Удовлетворяя требования Григорьевой И.В. о признании за ней права пользования вышеуказанным жилым помещением и отказывая в удовлетворении встречного иска администрации ГО «Город Калининград», Московский районный суд г. Калининграда пришел к выводу о том, что Григорьева И.В. была вселена в 2003 г. нанимателем спорной квартиры Ы. в соответствии с требованиями закона, проживала с ним постоянно и вела совместное хозяйство, в связи с чем в силу ст. 53 ЖК РСФСР и ст. 69 ЖК РФ являлась членом семьи нанимателя и приобрела равные с ним права на спорное жилое помещение.

Однако апелляционная инстанция указанные выводы признала ошибочными.

Судебная коллегия отметила, что Григорьева И.В. имеет постоянную регистрацию по адресу: <адрес>, который принадлежит на праве собственности ее отцу S. на основании договора купли-продажи от 16.03.1988 г., то есть на момент вселения в 2003 г. в спорную квартиру, Григорьева И.В. имела право пользования другим жилым помещением, в котором Григорьева И.В. постоянно проживала вместе с родителями, будучи несовершеннолетней. Доказательств того, что Григорьева И.В., сохраняя регистрацию в указанном жилом доме, отказалась от права пользования им либо в спорный период времени собственником жилого дома ставился вопрос о прекращении права пользования Григорьевой И.В. домом, не представлено.

Само по себе то обстоятельство, что истица проживала с 2003 г. в спорной квартире не свидетельствует безусловно о том, что наниматель Ы. признавал за истицей как членом своей семьи равное с ним право на спорную квартиру. В этой связи фактические данные о месте проживания Григорьевой И.В., содержащиеся в различных документах в период ее трудовых отношений и на момент обращения в медицинские учреждения, на что обращено внимание судом первой инстанции, определяющего значения не имеют.

При этом истицей не представлено доказательств того, что наниматель Ы. в установленном законом порядке обращался с заявлением о регистрации Григорьевой И.В. по месту его жительства и внесении изменений в договор найма жилого помещения с целью включения в него истицы в качестве члена семьи, тем самым, подтвердив право последней на проживание в квартире. Напротив, на протяжении длительного периода времени наниматель Ы. каких-либо реальных мер для подтверждения равных с ним прав истицы в пользовании квартирой не принимал, в связи с чем доводы истица о том, что он не успел это сделать в связи со скоропостижной смертью, несостоятельны.

При этом Григорьева И.В. утверждая о том, что она вела общее хозяйство со Ы., не представила суду достоверных и достаточных доказательств, подтверждающих данное обстоятельство. По смыслу ст.ст. 53-54 ЖК РСФСР, ст. 69 ЖК РФ ведение общего хозяйства нанимателем и иными проживающими вместе с ним лицами, предполагало объединение бюджетов нанимателя и указанных лиц, совместное приобретение ими имущества и несение общих расходов.

Как следует из решения суда, факты вселения и проживания Григорьевой И.В. в спорном жилом помещении, а также ведения общего хозяйства с его нанимателем были установлены судом на основании пояснений свидетелей. Однако из пояснений допрошенных судом свидетелей нельзя бесспорно сделать вывод о том, что Ы. и Григорьева И.В. объединяли свои бюджеты и несли общие расходы. Пояснения свидетелей имеют общий характер, фактических данных, которые безусловно бы подтверждали факт ведения Ы. и Григорьевой И.В. как членами одной семьи общего хозяйства, свидетелями не указано.

В то же время, из объяснений Григорьевой И.В. в суде первой инстанции следует, что о наличии задолженности Ы. по оплате за содержание жилого помещения и коммунальным услугам, размер которой является значительным, ей стало известно только в 2011 г., что не согласуется с утверждениями истицы о вселении в спорную квартиру в качестве члена семьи нанимателя, поскольку ведение общего хозяйства предполагает также осуществление членами семьи действий, направленных на исполнение соответствующих обязанностей, связанных с правом пользования жилым помещением.

Так, в силу положений ст. 53 ЖК РСФСР, ст. 69 ЖК РФ члены семьи нанимателя, проживающие совместно с ним, пользуются наравне с нанимателем не только правами, но и несут все обязанности, вытекающие из договора найма жилого помещения. Вместе с тем, Григорьева И.В., проживая в спорной квартире, не несла каких-либо обязанностей члена семьи нанимателя спорного жилого помещения, оплата за пользование жилым помещением по договору социального найма производилась только с учетом проживания самого нанимателя Ы.

Таким образом, поскольку договор социального найма прекращен в связи со смертью нанимателя Ы., а Григорьева И.В. не приобрела самостоятельного права пользования спорной квартирой, она по своему правовому положению в отношении данного жилого помещения является временным жильцом и подлежит выселению из него на основании ст. 80 ЖК РФ без предоставления другого жилого помещения (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 3 сентября 2014 г. №).

Выселение нанимателя и проживающих совместно с ним членов его семьи по основаниям, предусмотренным ч.1 ст. 91 ЖК РФ, является крайней мерой и возможно только в том случае, когда будет бесспорно установлен факт совершения указанными лицами систематических, то есть неоднократно повторяющихся, противоправных виновных действий, направленных на нарушение прав и законных интересов соседей, и целенаправленные действия, влекущие повреждение либо уничтожение структурных элементов квартиры (п. 39 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 2 июля 2009 г. № 14 «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении ЖК РФ). 

При разрешении такого спора судом не принято во внимание, что один из ответчиков в спорном жилом помещении длительное время не проживал в связи с асоциальным образом жизни родственников, не имел возможности вселиться в квартиру и осуществлять обязанности члена семьи нанимателя, в том числе и по надлежащему содержанию квартиры. Кроме того, наймодатель в установленном законом порядке не предупреждал его о необходимости устранения нарушений. 

Администрация МО «Мамоновский городской округ» обратилась в суд с иском к Вегелий А.М., Слонову В.М. и Слонову А.М., указывая, что ответчики по договору социального найма проживают в кв. № д. № по <адрес>. Занимаемое жилое помещение они привели в антисанитарное состояние, квартира захламлена, стоит стойкий зловонный запах, в результате бесхозяйственного содержания квартиры произошло частичное разрушение отдельных конструктивных элементов здания, создана угроза возгорания жилого помещения. Ответчики злоупотребляют спиртным, шумят по ночам, мусорят, чем нарушают права и законные интересы соседей. В этой связи ответчикам было вынесено предписание привести квартиру в надлежащее состояние и устранить допущенные нарушения, которое ими не исполнено. Поскольку ответчики бесхозяйственно обращаются с жилым помещением, допускают его разрушение и систематически нарушают права и законные интересы соседей, просили выселить ответчиков без предоставления им другого жилого помещения.

Решением Багратионовского районного суда Калининградской Вегелий А.М., Слонов В.М. и Слонов А.М. выселены из указанной квартиры без предоставления другого жилого помещения со снятием с регистрационного учета.

При этом суд исходил из доказанности факта систематического бесхозяйственного обращения ответчиков с жилым помещением, совершения ими действий, повлекших повреждение и уничтожение элементов квартиры, а также совершения ответчиками действий, нарушающих права и законные интересы иных граждан проживающих в доме, а также требований пожарной безопасности, санитарно-гигиенических требований. Суд признал, что действия по пользованию жилым помещением без соблюдения прав и законных интересов проживающих в этом жилом помещении или доме граждан, без соблюдения требований пожарной безопасности, санитарно-гигиенических требований законодательства, правил пользования жилыми помещениями, а также бесхозяйственное обращение с жилым помещением, влекущие его разрушение, имели место стороны всех ответчиков, включая Слонова А.М., который также, по мнению суда, подлежит выселению.

Отменяя решение суда в части выселения ответчика Слонова А.М., судебная коллегия указала на отсутствие достаточных правовых оснований для его выселения по основаниям, предусмотренным ч.1 ст. 91 ЖК РФ.

Апелляционная инстанция исходила из того, что вышеприведенные противоправные действия по разрушению жилого помещения и нарушению прав соседей совершены проживающими в жилом помещении Вегелий А.М. и Слоновым В.М. При этом факт проживания в квартире Слонова А.М. не установлен. Между тем, Слонов А.М. указывал, что после смерти отца и в связи со злоупотреблением матерью спиртным, невозможностью проживания с ней и невыполнением ею своих родительских обязанностей, он, Слонов А.М., еще в подростковом возрасте вынужден был выехать из спорного жилого помещения, бродяжничал, а впоследствии воспитывался родственниками. После вступления в брак он со своей семьей — супругой и несовершеннолетними детьми проживает в <адрес> в доме, принадлежащем на праве собственности его теще I. Иного жилого помещения не имеет.

Поскольку мать и брат ведут асоциальный образ жизни, злоупотребляют спиртным, больны <данные изъяты> и <данные изъяты>, он по объективным причинам не мог со своей семьей вселиться и проживать в спорном жилом помещении, а также выполнять надлежащим образом обязанности нанимателя. Из-за образа жизни его родственников, предпринимаемые им попытки поддерживать жилое помещение в надлежащем состоянии, были безуспешными. Однако он, не утрачивая интереса к спорному жилому помещению, периодически оплачивал возникающую задолженность по оплате за жилье и коммунальные услуги. Эти обстоятельства объективно подтверждаются представленными документами – свидетельством о браке и рождении детей, справкой с места жительства в <адрес>, квитанциями об оплате жилого помещения и коммунальных услуг.

Таким образом, поскольку бесспорно установлено и подтверждено материалами дела, что Слонов А.М. в спорном жилом помещении длительное время не проживал, судебная коллегия пришла к выводу о том, что с его стороны не было допущено каких-либо виновных противоправных и систематических действий, приведших к нарушению прав и законных интересов соседей и разрушению жилого помещения. В данном случае то обстоятельство, что Слонов А.М. также является нанимателем жилого помещения и несет обязанности, вытекающие из договора найма, в том числе и обязанность поддержания жилого помещения в надлежащем состоянии, само по себе не может явиться основанием для его выселения на основании ч. 1 ст. 91 ЖК РФ.

Более того, как следует из положений ст. 91 ЖК РФ выселение по указанному основанию возможно в том случае, если наниматель и (или) члены его семьи в разумный срок не выполнят предписание наймодателя и не устранят допущенные нарушения. Между тем, учитывая, что Слонов А.М. в спорной квартире не проживал, о чем достоверно было известно наймодателю, он не знал и не мог знать о предупреждении и устранить допущенные нарушения. В судебном заседании Слонов А.М. пояснил, что после выселения из квартиры матери и брата он намерен сделать в ней ремонт и привести квартиру в надлежащее состояние (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 29 октября 2014 г. №).

Споры, возникающие из наследственных правоотношениЙ 

Отнесение супруга к наследникам первой очереди наряду с детьми и родителями наследодателя (ст. 1142 ч.1 ГК РФ) означает наличие между наследником и наследодателем таких тесных родственных связей, которые предполагают не только возможность предъявить в первую очередь имущественные требования о наследстве, но и при добросовестном поведении проявление внимания наследника к судьбе наследодателя. 

С учетом этого у суда не имелось оснований для восстановления супруге наследодателя срока для принятия наследства, открывшегося более 15 лет назад.

Кущ Р.Я. обратилась в суд с иском о восстановлении срока для принятия наследства после смерти супруга Щ., умершего 28 января 1996 г., и признании права собственности в порядке наследования после смерти супруга на жилой дом № по <адрес> со степенью сохранности после пожара 18 % со ссылкой на то, что о смерти супруга ничего не знала, поскольку с начала девяностых годов фактически проживала Пензенской области, и отношения с супругом, который злоупотреблял спиртным, не поддерживала, хотя брак с ним не расторгала. О его смерти узнала только в 2013 г., разыскав брата супруга.

При разрешении спора судом установлено, что собственником спорного жилого являлась Q. — мать Щ., который на момент смерти матери 17 сентября 1987 г. проживал в указанном доме и фактически принял наследственное имущество. Земельный участок под домом был предоставлен Q. в бессрочное пользование. В результате пожара, произошедшего 28 января 1996 г., указанный жилой дом сгорел (степень его сохранности по заключению строительно-технической экспертизы составила 18 %). В результате пожара в доме Щ. погиб, наследственное дело к имуществу умершего нотариусом не заводилось. На наследственное имущество — указанный жилой дом после смерти Щ. претендовал его брат W., указывая, что он фактически принял наследство, однако решением Центрального районного суда г. Калининграда от 11 декабря 2008 г. в удовлетворении его требований о признании права собственности на дом в порядке наследования было отказано, судом также установлено, что Щ. на момент смерти состоял в браке с Кущ Р.Я.

Удовлетворяя требования Кущ Р.Я., Центральный районный суд г. Калининграда исходил из того, что истица не знала и не могла знать о смерти супруга, поскольку постоянно проживала в Пензенской области, отношений с супругом и его родственниками не поддерживала, в связи с чем признал, что срок для принятия наследства пропущен ею по уважительной причине и с учетом положений ч. 1 ст. 1155 ГК РФ и ст. 547 ГК РСФСР может быть восстановлен.

Судебная коллегия не согласилась с такими выводами и указала, что, несмотря на раздельное проживание с супругом, Кущ Р.Я. продолжала состоять с ним в зарегистрированном браке и на протяжении длительного времени не расторгала его. Таким образом, сохраняя брачные отношения и оставаясь наследником супруга, Кущ Р.Я. действуя добросовестно, должна была проявить и должную заинтересованность в судьбе наследодателя и в этой связи должна была узнать о его смерти и открытии наследства в разумные сроки, несмотря на отдаленность своего места фактического проживания.

Доводы Кущ Р.Я. о том, что она пыталась разыскать супруга, писала ему письма, которые возвращались без вручения адресату или оставались без ответа, судебная коллегия не приняла во внимание, поскольку доказательств, подтверждающих эти обстоятельства, не представлено. Более того, истица располагала сведениями о месте жительства Щ., была знакома с его близкими родственниками и в этой связи у нее имелась реальная возможность получить информацию о супруге и узнать о его кончине и открытии наследства своевременно. Само по себе то обстоятельство, что Кущ Р.Я. проживала в другой области, с учетом современных средств коммуникаций и получения информации не могло явиться безусловным препятствием для этого.

С учетом изложенного, указанное решение в апелляционном порядке отменено, а исковые требования Кущ Р.Я. оставлены без удовлетворения (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 8 октября 2014 г. №).

При разрешении наследственного спора судом неправильно применены положения законодательства об обязательной доле в наследстве и неверно определены доли наследников – без учета того, что к завещаниям, совершенным до 1 марта 2002 г., применяются правила об обязательной доле, установленные статьей 535 ГК РСФСР. Кроме того, судом при вынесении решения не определен размер доли другого наследника. 

Ануфриев М.В. обратился в суд с иском к Дорощенкову В.Н., указав, что квартира № в д. № <адрес> принадлежала его бабушке Ш. на праве собственности. Данную квартиру Ш. завещала истцу по завещанию от 30.08.2000 г. Ш. умерла 18.10.2008 г., после её смерти истец фактически вступил во владение наследственным имуществом, так как с декабря 2008 г. данная квартира перешла в его владение и пользование. Просил суд признать за ним право собственности в порядке наследования на квартиру.

Решением Правдинского районного суда Калининградской области за Ануфриевым М.В. признано право собственности в порядке наследования на 3/4 доли на квартиру.

Изменяя решение суда и признавая в порядке наследования за Ануфриевым М.В. право собственности на 2/3 доли в праве собственности на спорную квартиру, а за Дорощенковым В.Н. – на 1/3 доли, апелляционная инстанция указала на неправильное применение судом норм материального права.

Так, суд исходил из положений п. 1 ст. 1149 ГК РФ, согласно которой нетрудоспособные дети наследодателя наследуют независимо от содержания завещания не менее половины доли, которая причиталась бы каждому из них при наследовании по закону (обязательная доля).

Вместе с тем, согласно п.п. «б» п. 32 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.05.2012 г. № 9 «О судебной практике по делам о наследовании» при разрешении вопросов об осуществлении права на обязательную долю в наследстве необходимо учитывать, что к завещаниям, совершенным до 1 марта 2002 г., применяются правила об обязательной доле, установленные ст. 535 ГК РСФСР, согласно которой нетрудоспособные дети наследодателя наследуют, независимо от содержания завещания, не менее двух третей доли, которая причиталась бы каждому из них при наследовании по закону (обязательная доля).

Как установлено, на момент открытия наследства Дорощенкову В.Н. причиталась бы 1/2 доля от наследуемого имущества после смерти его матери, то есть 1/2 доля в праве собственности на спорную квартиру.

Учитывая приведенные выше правовые нормы, разъяснения Пленума ВС РФ, а также установленные обстоятельства по делу, судебная коллегия указала, что суд первой инстанции ошибочно признал за истцом право собственности на 3/4 доли в праве собственности на квартиру, так как обязательная доля в праве на данную квартиру, которую принял Дорощенков В.Н., равна 1/3.

Кроме того, учитывая положения ст. 1155 ГК РФ, то обстоятельство, что наследник Ануфриев М.В. был признан принявшим указанное наследство, а также определена обязательная доля в наследстве, которую принял наследник Дорощенков В.Н., учитывая принцип правовой определенности, судебная коллегия признала в порядке наследования за другим наследником — Дорощенковым В.Н. право собственности на 1/3 долю в праве собственности на квартиру (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 3 сентября 2014 г. № г.).

При рассмотрении наследственного спора судом сделан ошибочный вывод о принятии лицом наследства. 

Григорьев В.В. обратился в суд с иском к администрации ГО «Город Калининград» о включении квартиры, расположенной по адресу: <адрес>, в состав наследственного имущества Ь., а после ее смерти — Ы. и признании за ним права собственности на указную квартиру в порядке наследования после смерти Ы. Указывал, что квартира являлась муниципальной. 28 декабря 2012 г. Ь., являвшаяся ее нанимателем указанной квартиры, обратилась в МП «Бюро приватизации жилищного фонда» с заявлением о ее приватизации, представив весь необходимый пакет документов, однако заключить договор приватизации не успела, поскольку 16 января 2013 г. умерла. Поскольку при жизни она выразила волю на приобретение квартиры в собственность, данное жилое помещение являлось наследственным имуществом и могло быть наследовано. Ее единственный наследник — внук Ы. принял наследственное имущество, обратившись к нотариусу с заявлением о принятии наследства, а впоследствии и в суд с иском о признании права собственности на квартиру, однако решение по делу принято не было. Кроме того, Ы. фактически принял наследственное имущество после смерти Ь., поскольку забрал из ее квартиру кухонную вытяжку и впустил в нее квартирантов. Ы. умер 13 сентября 2013 г. и его единственным наследником является истец Григорьев В.В., приходящийся ему двоюродным братом, который обратился к нотариусу с заявлением о принятии наследства после смерти Ы..

Включая спорную квартиру в состав наследственного имущества после смерти Ы. и признавая за Григорьевым В.В. право собственности на нее, Московский районный суд г. Калининграда исходил из того, что Ы. в установленный законом срок принял наследство после смерти Ь., поскольку совершенные им действия свидетельствовали о его волеизъявлении на принятие наследства.

Между тем, судебная коллегия не согласилась с обоснованностью таких выводов суда и исходила при этом из следующего.

Закон устанавливает два способа принятия наследства – путем подачи по месту открытия наследства нотариусу заявления наследника о принятии наследства либо о выдаче свидетельства о праве на наследство (ч.1 ст. 1153 ГК РФ) или совершением действий, свидетельствующих о фактическом принятии наследства (вступление во владение и управление имуществом, принятие мер к сохранности наследственного имущества, оплата долга наследодателя и т.д.) (ч.2 ст. 1153 ГКРФ).

Как установлено, 16 июля 2013 г., то есть по истечении установленного законом срока для принятия наследства, нотариусу R. по почте поступило заявление Ы. о принятии наследства после смерти Ь. При этом подпись Ы. на заявлении не была удостоверена, в заявлении не указано наследственное имущество, принимаемое заявителем, не приложен документ, подтверждающий смерть наследодателя и родственные отношения с наследником. Поскольку указанное заявление было оформлено ненадлежащим образом, оно возвращено нотариусом заявителю и более с заявлением о принятии наследства, оформленным надлежащим образом, Ы. не обращался.

Судебная коллегия указала, что по смыслу закона, а также исходя из положений п. 29 «Методических рекомендаций по оформлению наследственных прав», утвержденных Постановлением ФНП 28.02.2006 г., обращение к нотариусу с ненадлежащим образом оформленным заявлением, без удостоверения подлинности подписи наследника на таком заявлении, не может свидетельствовать о принятии таким наследником наследственного имущества.

Нормы гражданского законодательства (ст. 1155 ГК РФ) предусматривают, что по заявлению наследника, пропустившего срок, установленный для принятия наследства, суд может восстановить этот срок и признать наследника принявшим наследство, если наследник не знал и не должен был знать об открытии наследства или пропустил этот срок по другим уважительным причинам и при условии, что наследник, пропустивший срок, установленный для принятия наследства, обратился в суд в течение шести месяцев после того, как причины пропуска этого срока отпали.

Из материалов дела видно, что 17 июля 2013 г. представитель Ы. по доверенности Y. обратился в суд с исковым заявлением о включении спорной квартиры в состав наследственного имущества и признании за Ы. права собственности на эту квартиру в порядке наследования по закону после смерти Ь. Между тем, требований о восстановлении пропущенного срока для принятия наследства заявлено не было, не указаны в иске и обстоятельства, свидетельствующие об уважительности причин его пропуска.

Доводы Григорьева В.В. о том, что Ы. пропустил срок для принятия наследства и не обратился своевременно к нотариусу по состоянию здоровья, поскольку не мог передвигаться и фактически не вставал с постели, признаны необоснованными. Каких-либо убедительных доказательств того, что имеющееся у Ы. заболевание (<данные изъяты>) лишало его возможности в течение 6 месяцев заявить в установленном законом порядке о принятии им наследства и обратиться к нотариусу, не представлено. Более того, в материалах дела имеется доверенность, выданная Ы. Y. на представление его интересов, которая датирована 8 июля 2013 г. и удостоверена также нотариусом R., что опровергает доводы стороны истца об отсутствии у Ы. возможности лично обратиться в нотариальную контору в течение срока, установленного для принятия наследства.

Кроме того, какого-либо решения по иску Ы. о признании за ним права собственности на спорную квартиру в порядке наследования судом принято не было, поскольку указанное заявление было оставлено судом без движения, а затем возвращено заявителю в связи с непредоставлением документов, подтверждающих его родство с наследодателем. В дальнейшем Ы. в суд с подобными требованиями не обращался.

Поскольку под принятием наследства путем подачи нотариусу заявления о принятии наследства понимается совершение наследником определенных действий в установленной форме и в определенный срок, волеизъявление наследника принять наследство и заключается в совершении таких действий. При этом намерение лица принять наследственное имущество, не реализованное путем совершения указанных в законе действий в установленный срок без уважительных причин, исключает возможность считать наследника принявшим наследство. Поскольку при жизни предполагаемый наследник Ы. таких действий не совершил, он не может быть признан принявшим наследственное имущество.

Не согласилась апелляционная инстанция и с выводами суда первой инстанции о фактическом принятии Ы. наследственного имущества в виде спорной квартиры. Убедительных и достаточных доказательств того, что Ы. вступил во владение жилым помещением, путем сдачи его внаем иным лицам, суду не представлено.

С учетом этого, судебная коллегия пришла к выводу о том, что Ы., хотя и являлся единственным наследником Ь., после смерти которой осталось наследственное имущество — квартира, однако ни одним из указанных в законе способов он наследство не принял, поэтому жилое помещение не может быть включено в состав его наследственного имущества и не подлежит наследованию.

С учетом изложенного решение районного суда было отменено с вынесением нового решения об отказе в удовлетворении заявленных требований (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 19 ноября 2014 г. №).

СЕМЕЙНЫЕ СПОРЫ

<данные изъяты> 

СПОРЫ, СВЯЗАННЫЕ С ИСПОЛНЕНИЕМ КРЕДИТНЫХ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

Моментом смерти поручителя не могут ограничиваться права кредитора на предъявление требований вследствие ненадлежащего исполнения основного обязательства. 

Насонов В.В. и G., действующая в интересах несовершеннолетней U., обратились в суд с иском к ОАО «Сбербанк России» о прекращении обязательств по договору поручительства, указав, что 13 декабря 2011 г. между ОАО «Сбербанк России» и ООО «Декарт» заключен кредитный договор, согласно которому заемщику предоставлен кредит в сумме <данные изъяты> руб. на срок по 12 декабря 2014 г. под 18% годовых. В обеспечение исполнения обязательств заемщика по кредитному договору между банком и F. заключен договор поручительства, согласно которому F. принял на себя солидарную ответственность наряду с ООО «Декарт» в объеме всех его обязательств. После смерти F., умершего 7 февраля 2013 г., наследство приняли его дети: сын Насонов В.В., ДД.ММ.ГГГГр. и дочь U., ДД.ММ.ГГГГр. В состав наследственного имущества включена задолженность ООО «Декарт» по указанному кредитному договору в размере <данные изъяты> руб. Истцы считали неправомерным включение вышеуказанного кредитного договора в состав наследственного имущества, поскольку на момент смерти поручителя обязанность по исполнению кредитного обязательства заёмщика у поручителя не возникла, и требования к поручителю кредитором не предъявлялись. Поскольку на момент смерти F. не являлся солидарным с заемщиком ООО «Декарт» должником, истцы просили суд прекратить обязательства F., вытекающие из договора поручительства и исключить кредитный договор из состава наследственного имущества.

ОАО «Сбербанк России» обратилось в суд с иском к ООО «Декарт», Насонову В.В. и U. в лице законного представителя G. о взыскании задолженности по кредитному договору, указав, что в связи с ненадлежащим исполнением ООО «Декарт» обязательств по кредитному договору по состоянию на 30 октября 2013 г. образовалась задолженность в размере <данные изъяты> руб., из которых: <данные изъяты> руб. — основной долг, <данные изъяты> руб. — проценты. Поскольку наследники приняли наследство после смерти поручителя F. стоимостью не менее <данные изъяты> руб., банк просил взыскать солидарно с ООО «Декарт», Насонова В.В. и U. задолженность по кредитному договору в размере <данные изъяты> руб.

Разрешая спор, Ленинградский районный суд г. Калининграда исходил из того, что обязанность по выплате задолженности по кредитному договору может быть возложена на наследников поручителя только в том случае, если такая задолженность образовалась до смерти поручителя, а поскольку на дату смерти F. заемщиком ООО «Декарт» исполнялись обязательства по кредитному договору, при этом каких-либо требований к последним банком не предъявлялось, пришел к выводу о том, что обязательство солидарного должника у поручителя F. на момент смерти не возникло, в связи с чем исключил из состава наследственного имущества, открывшегося после смерти F., обязательства, вытекающие из кредитного договора, а также отказал во взыскании с наследников Насонова В.В., U. (солидарно с заемщиком ООО «Декарт») задолженности по данному договору в размере <данные изъяты> руб.

Отказывая в удовлетворении требований Насоновых о прекращении обязательства F., вытекающего из договора поручительства, суд первой инстанции исходил из того, что при жизни F. нес ответственность за исполнение кредитного договора заёмщиком ООО «Декарт», а обязательства по погашению указанного кредита у него могли возникнуть лишь в случае обращения к нему банка в связи с неисполнением заемщиком своих обязательств. Поскольку такого обращения при жизни F. не последовало, суд пришел к выводу о том, что у последнего не возникло обязанностей, вытекающих из договора поручительства, следовательно, невозможно прекратить то, что не возникло.

Апелляционная инстанция не согласилась с такими выводами суда первой инстанции, признав их основанными на неправильном толковании закона.

Так, согласно ст. 361 ГК РФ по договору поручительства поручитель обязывается перед кредитором другого лица отвечать за исполнение последним его обязательства полностью или в части.

При неисполнении или ненадлежащем исполнении должником обеспеченного поручительством обязательства поручитель и должник отвечают перед кредитором солидарно, если законом или договором поручительства не предусмотрена субсидиарная ответственность поручителя. Поручитель отвечает перед кредитором в том же объеме, как и должник, включая уплату процентов, возмещение судебных издержек по взысканию долга и других убытков кредитора, вызванных неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства должником, если иное не предусмотрено договором поручительства (пункты 1, 2 ст. 363 ГК РФ).

Статьей 367 ГК РФ установлены основания прекращения поручительства: прекращение обеспеченного им обязательства или его изменение без согласия поручителя, влекущее для последнего увеличение ответственности или иные неблагоприятные последствия; перевод долга на другое лицо по обеспеченному поручительством обязательству без согласия поручителя; отказ кредитора от надлежащего исполнения, предложенного должником или поручителем; истечение срока поручительства, указанного в договоре.

Таким образом, вышеназванной нормой не предусмотрена смерть поручителя в качестве основания прекращения договора поручительства, а следовательно, и вытекающих из него обязательств.

На основании ст. 1112 ГК РФ в состав наследства входят принадлежавшие наследодателю на день открытия наследства вещи, иное имущество, в том числе имущественные права и обязанности.

Поскольку обязательства, вытекающие из договора поручительства, носят имущественный характер и не прекращаются смертью поручителя, то подлежат включению в состав наследственного имущества, открывшегося после смерти поручителя вне зависимости от того, надлежащим ли образом исполнялось основное обязательство должником до смерти поручителя и были ли предъявлены к должнику и поручителю требования кредитора при жизни поручителя.

Вопреки позиции суда первой инстанции ответственность поручителя за нарушение заемщиком обязательств подразумевает обязанность поручителя исполнить данное обязательство за основного должника. Иное толкование ответственности поручителя противоречит смыслу вышеприведенных норм, регулирующих договор поручительства, и лишало бы кредитора права предъявления требований к поручителям в случае ненадлежащего исполнения основным должником своих обязательств, то есть, по сути, к утрате в результате смерти поручителя обеспечения обязательства, одним из способов которого и является поручительство.

Поскольку основанием для предъявления требований кредитора к поручителю является ненадлежащее исполнение должником основного обязательства, то именно наступление последнего события имеет правовое значение для реализации права кредитора, а не смерть поручителя.

Вывод суда первой инстанции о том, что у F. при жизни не возникло обязательство солидарного должника наряду с заемщиком, является ошибочным, поскольку такое обязательство у последнего возникло с момента заключения договора поручительства, и как указано выше, не прекратилось его смертью, при этом само по себе отсутствие предъявленного к заемщику и поручителю требования также не прекращает обязательство поручителя, вытекающее из действующего договора поручительства.

Согласно п. 62 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 мая 2012 г. № 9 «О судебной практике по делам о наследовании» наследники поручителя отвечают в пределах стоимости наследственного имущества по тем обязательствам поручителя, которые имелись на время открытия наследства. Поскольку на момент смерти F. его обязательство по договору поручительства не было прекращено, то обеспечиваемое им основное обязательство по кредитному договору с ООО «Декарт» правомерно было включено в состав наследственного имущества и у суда не имелось оснований для освобождения наследников от солидарной ответственности за исполнение обязательств по кредитному договору (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 19 ноября 2014 г. №).

Одним из правовых свойств законной силы судебного решения является свойство исключительности судебного решения, которое состоит в недопустимости возбуждения, разбирательства и разрешения судом дела по иску, тождественному с первоначальным, спор по которому ранее разрешен судом. После вступления в законную силу решения суда стороны, другие лица, участвующие в деле, их правопреемники не могут вновь заявлять в суде те же исковые требования, на том же основании, а также оспаривать в другом гражданском процессе установленные судом факты и правоотношения. 

Барышев Д.Ю. обратился в суд с иском к НБ «ТРАСТ» (ОАО) указав, что 17.02.2012 г. между ним и банком заключен кредитный договор о предоставлении кредита в сумме <данные изъяты> руб. под 40,1 % годовых на 48 месяцев. В день зачисления денежных средств на счет истца банком в рамках заключенного между НБ «ТРАСТ» (ОАО) и ООО «СК «J.» договора коллективного страхования в безакцептном порядке в пользу страховой компании перечислены денежные средства в размере <данные изъяты> руб. в качестве платы за подключение к программе коллективного страхования по кредиту на неотложные нужды. Также между сторонами 22.06.2012 г. заключен кредитный договор о предоставлении кредита в сумме <данные изъяты> руб. под 40,63 % годовых на 59 месяцев, по условиям которого на Барышева Д.Ю. возложена обязанность по оплате страховой премии в размере <данные изъяты> руб. по договору страхования жизни. Кроме того, 10.07.2012 г. между сторонами заключен кредитный договор о предоставлении кредита в сумме <данные изъяты> руб. под 40,62 % годовых на 60 месяцев, и также обязательным условием для заключения кредитного договора было предусмотрено списание денежных средств в размере <данные изъяты> руб. по страхованию жизни.

Вместе с тем, ему стало известно, что сумма страховой премии, уплаченная НБ «ТРАСТ» (ОАО) в отношении истца ООО «J.», составила <данные изъяты> руб. Таким образом, сумма неосновательного обогащения ответчика составила <данные изъяты> руб. Указанные денежные средства удерживаются ответчиком без законных оснований, в связи с чем подлежат взысканию с ответчика в его пользу в счет возмещения уплаченной комиссии за подключение к программе страхования. Также указал, что им в адрес ответчика направлялась претензия, которая в предусмотренный законом срок банком удовлетворена не была, в связи с чем в соответствии со ст.ст. 31, 29 Закона РФ «О защите прав потребителей» Барышев Д.Ю. также просил суд взыскать с ответчика неустойку, не превышающую сумму отдельного вида оказания услуги в размере <данные изъяты> руб. Кроме того, на основании ст. 395 ГК РФ просил взыскать с ответчика проценты за пользование чужими денежными средствами в размере <данные изъяты> руб., а также компенсацию морального вреда в размере <данные изъяты> руб., причиненного неправомерными действиями банка, умышленным удержанием денежных средств и нарушением его прав потребителя.

Решением Центрального районного суда г. Калининграда в удовлетворении иска отказано. В апелляционном порядке данное решение отменено с прекращением производства по делу.

При этом апелляционная инстанция исходила из того, что в рамках рассмотренных ранее гражданских дел, в которых Барышев Д.Ю. заявлял требования о недействительности условий кредитных договоров в части возложения на него обязанности по оплате за счет кредита денежных сумм за подключение к Программе коллективного страхования по кредитам и взыскании удержанной банком платы за подключение к указанной Программе, предметом проверки являлось соответствие требованиям закона условий указанных выше кредитных договоров, предусматривающих обязанность заемщика застраховать жизнь и здоровье и, соответственно, взимание платы за подключение к указанной Программе. Также проверялись доводы истца о нарушении банком ст. 16 Закона РФ «О защите прав потребителей» в связи с включением в кредитный договор условия о добровольном страховании жизни и здоровья. Кроме того, в обоснование заявленных ранее исковых требований Барышев Д.Ю. также ссылался на отсутствие доказательств перечисления банком денежных средств в адрес страховой компании, в связи с чем истец полагал, что он фактически понес бремя расходов банка по страхованию его предпринимательского риска, а не страхование его жизни и здоровья.

Между тем, вступившими в законную силу судебными постановлениями не установлено оснований для признания указанных выше кредитных договоров в части условий, предусматривающих взимание платы за присоединение к Программе коллективного страхования по кредитам, недействительными (ничтожными), как и не установлено правовых оснований для взыскания в пользу Барышева Д.Ю. уплаченных им денежных средств в счет платы за присоединение к Программе коллективного страхования по кредитам, включающей страховую премию и комиссию за участие в данной Программе. При этом судом апелляционной инстанции по каждому рассматриваемому делу обращалось внимание на отсутствие каких-либо споров и разногласий относительно получения страховой премии между банком и страховой компанией. По настоящему делу Барышев Д.Ю. вновь ссылался на незаконность взимания банком собственной комиссии за оказание услуги, тем самым на недействительность соответствующих условий кредитных договоров, и заявлял о взыскании в свою пользу уплаченных денежных средств, в том числе, заявленных к взысканию в предыдущих спорах.

Таким образом, предметы и основания заявленных требований сходны, направлены на достижение одного и того же результата — оспаривание истцом права банка на взимание комиссии согласно условиям кредитных договоров по мотиву недействительности (ничтожности) этих условий, а также взыскание истцом в свою пользу уплаченных им денежных средств в счет платы за присоединение к Программе коллективного страхования по кредитам. С учетом этого, на момент рассмотрения дела в суде первой инстанции имелись вступившие в законную силу решения судов по искам, тождественным с иском по настоящему делу, которыми было признано, что не имеется оснований для признания недействительными условий кредитных договоров в части возложения на заемщика обязанности по оплате подключения к Программе коллективного страхования по кредитам на неотложные нужды, и взыскания в пользу Барышева Д.Ю. уплаченных им денежных средств в счет платы за подключение к Программе коллективного страхования по кредитам.

С учетом этого, независимо от формулировки Барышевым Д.Ю. последующих исковых требований о взыскании тех же денежных средств, но уже в качестве неосновательного обогащения, и предъявления производных требований о взыскании неустойки, процентов за пользование чужими денежными средствами и компенсации морального вреда, иск, направленный на разрешение того же спора, не мог быть рассмотрен судом по существу (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 20 августа 2014 г. №).

Изменение начальной продажной стоимости предмета залога, определенной судебным решением, возможно в порядке, установленном статьей 434 ГПК РФ, регулирующей вопросы изменения способа исполнения решения. 

ОАО «Сбербанк России» обратилось в Ленинградский районный суд г. Калининграда с заявлением об изменении способа исполнения решения данного суда от 19 октября 2012 г., которым с Вовк М.М. в пользу ОАО «Сбербанк России» взыскана задолженность по кредитному договору от 31 октября 2011 г. в сумме <данные изъяты> руб. и обращено взыскание на принадлежащий Вовк М.М. автомобиль марки L., ДД.ММ.ГГГГ выпуска, установлена его начальная продажная цена в размере <данные изъяты> руб.

При этом банк ссылался на то, что в рамках исполнительного производства автомобиль передан на торги, которые протоколом комиссии от 16 января 2014 г. признаны несостоявшимися в связи с отсутствием заявок на участие в торгах. В соответствии с отчетом ООО «Z.» от 14 марта 2014 г. автомобиль неисправен и имеет значительные технические повреждения, полученные в результате ДТП. Согласно расчету стоимость восстановительного ремонта повреждений с учетом износа составит <данные изъяты> руб., без учета износа — <данные изъяты> руб. Рыночная стоимость технически неисправного с многочисленными повреждениями автомобиля составляет <данные изъяты> руб. В связи с этим банк просил изменить способ и порядок исполнения решения в части обращения взыскания на заложенное имущество с определением начальной продажной стоимости имущества в размере <данные изъяты> руб.

Отказывая в удовлетворении указанного заявления банка, суд исходил из того, что изменение начальной продажной цены заложенного имущества не является изменением способа исполнения решения суда, направлено на изменение содержания решения суда и его сущности, что противоречит требованиям ст. 205 ГПК РФ и ст. 350 ГК РФ.

Такие выводы апелляционная инстанция признала ошибочными, поскольку они основаны на неправильном толковании закона.

Так, статьей 350 ГК РФ и главой 9 Федерального закона от 2 октября 2007 г. N 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» установлена процедура реализации имущества, на которое обращено взыскание, путем продажи с публичных торгов.

Из смысла содержащихся в них положений следует, что в случаях, когда установленная начальная продажная цена заложенного имущества существенно отличается от его рыночной стоимости на момент реализации, после объявления публичных торгов по продаже недвижимого имущества несостоявшимися залогодатель или залогодержатель вправе до проведения повторных публичных торгов обратиться в суд, по решению которого обращено взыскание на предмет залога и установлена начальная продажная цена, с заявлением об изменении начальной продажной цены заложенного имущества при его реализации.

Аналогичная позиция закреплена в п. 13 Обзора судебной практики по гражданским делам, связанным с разрешением споров об исполнении кредитных обязательств, утвержденного Президиумом Верховного Суда РФ 22 мая 2013 г., согласно которому заявление заинтересованной стороны (залогодателя, залогодержателя) об изменении первоначально установленной судом в решении начальной продажной цены заложенного в обеспечение исполнения кредитного обязательства имущества, реализуемого в ходе осуществления исполнительного производства, в случае признания торгов по продаже данного имущества несостоявшимися подлежит рассмотрению судом исходя из аналогии процессуального закона (ч. 4 ст. 1 ГПК РФ) в порядке, предусмотренном ст. 434 ГПК РФ.

Поскольку взыскатель представил доказательства, подтверждающие, что после вступления в законную силу решения суда рыночная стоимость автомобиля значительно уменьшилась вследствие полученных им повреждений в результате ДТП, а должником не представлено доказательств, опровергающих заключение ООО «Z.», судебная коллегия признала заявление банка об изменении начальной продажной стоимости указанного автомобиля подлежащим удовлетворению (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 28 октября 2014 г. №).

СПОРЫ О ЗАЩИТЕ ПРАВ ПОТРЕБИТЕЛЕЙ

Отказ туриста от туристической поездки, обусловленный ограничением на его выезд из России в связи с неисполнением судебного решения, не относится к уважительным причинам, свидетельствующим о наличии оснований для расторжения договора на туристическое обслуживание.

Гришина О.С. обратилась в Московский районный суд г. Калининграда с иском к ООО «Универсал-Сервис», указав, что 9 декабря 2013 г. заключила с ответчиком договор на туристическое обслуживание в г. Карпач Республики Польша на 4 лица: саму истицу, ее супруга V., их несовершеннолетнего сына N. и матери супруга Aa. на период с 2 января 2014 г. по 8 января 2014 г. с проживанием в отеле «Бб.». Истица внесла предоплату <данные изъяты> руб. с учетом гарантийного платежа от невыезда, оплатила полную стоимость путевки <данные изъяты> руб., получила экземпляр договора на реализацию турпродукта и туристическую путевку. 2 января 2014 г. на пункте пропуска «Мамоново-1» в ходе прохождения пограничного контроля РФ супруг истицы V. был снят с рейса в связи с наличием ограничения его выезда за пределы РФ. В этой связи все четыре туриста Гришины отказались от туристской поездки и вернулись домой. Обратившись к туроператору ООО «Универсал-Сервис» 13 января 2014 г., истица просила произвести возврат уплаченных ею за путевку денежных средств. Ответчик указанные требования не удовлетворил, что послужило причиной для обращения в суд о расторжении договора, возврате уплаченных денежных средств за вычетом затрат на подготовку и передачу документов для получения выездной визы одного человека, Aa. и фактической стоимости проезда по маршруту «Калининград-Мамоново 1» для четырех пассажиров, компенсации морального вреда в размере <данные изъяты> руб., причиненного истице и V., штрафа в размере 50 % от суммы иска.

Удовлетворяя иск, суд первой инстанции исходил из того, что истица не получила оплаченные туристские услуги в полном объеме в связи с наличием у туриста V. ограничения на выезд за пределы РФ, в связи с чем все члены его семьи отказались от совершения путешествия и возвратились домой. Также суд сослался на квитанцию об оплате истицей страховки от невыезда, что, по мнению суда, позволяло истице требовать возврата денежных средств в полном объеме.

Судебная коллегия с такими выводами не согласилась и признала, что из заключенного между сторонами договора не усматривается, что ответчик принял на себя обязательство по оказанию истице услуги «Гарантированный платеж от невыезда». Принятие от истицы 9 декабря 2013 г. денег также не свидетельствует об оказании ООО такой услуги, поскольку все оказываемые услуги должны быть прописаны в договоре. Ссылка на запись в квитанции от 9 декабря 2013 г. о страховке не свидетельствует об обратном, поскольку фактически никаких страховых услуг ООО оказывать не может, так как не является страховой организацией. При этом нигде не указано, что договор между сторонами об оказании услуги «Гарантированный платеж от невыезда» был заключен. Кроме того, судебная коллегия отметила, что согласно п. 4.10 договора продавец не несет ответственности за прохождение покупателем таможни, пограничного поста и не возвращает стоимость услуг в случае задержки покупателя на таможне или возврата его с границы, в том числе по причине неправильного оформления загранпаспорта. Все возникающие в связи с этим расходы оплачиваются покупателем самостоятельно.

По мнению апелляционной инстанции, ни договор, ни нормы закона (в том числе ст. 10 Федерального закона от 24 ноября 1996 г. N 132-ФЗ «Об основах туристской деятельности в РФ») не позволяют истице требовать возврата полной стоимости путевки, учитывая, что часть денежных средств была удержана отелем ввиду несвоевременного уведомления о незаезде туриста. Ограничение на выезд из России в связи с неисполнением судебного решения не относится к уважительным причинам, указанным в ст. 10 вышеназванного закона, влекущим расторжение договора.

В соответствии с ч. 1 ст. 782 ГК РФ, ст. 32 Закона РФ «О защите прав потребителей» заказчик вправе отказаться от возмездного оказания услуг при условии оплаты исполнителю фактически понесенных им расходов, связанных с исполнением договора.

В этой связи судебная коллегия взыскала с ответчика <данные изъяты> руб., поскольку именно данная сумма была возвращена отелем «Бб.» ООО «Универсал Сервис», а иное привело бы к неосновательному обогащению ООО. Оснований для удовлетворения иска в остальной части не имеется, поскольку никаких прав истца ООО «Универсал Сервис» не нарушило. Из письма ООО, адресованного Гришиным, следует, что им предлагалось получить указанную сумму, однако от получения денежной суммы в <данные изъяты> руб. истец отказывался, что снимает с ответчика установленную Законом РФ «О защите прав потребителей» ответственность (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 10 сентября 2014 г. №).

Вывод суда первой инстанции о том, что лицу при приобретении автомобиля продавцом не была предоставлена информация об основных потребительских свойствах товара, объем которой позволил бы покупателю сделать правильный выбор, признан апелляционной инстанцией ошибочным. 

Машкова В.Б обратилась в суд с иском к ООО «Юто Карс», указав, что 2 марта 2013 г. по договору купли-продажи приобрела у ответчика автомобиль Вв., стоимостью <данные изъяты> руб. в комплектации, указанной в Приложении 1 к договору, согласно которой обивка сидений и элементы передней панели автомобиля выполнены из кожи. В момент приемки автомобиля и в ходе его эксплуатации истица обнаружила стойкий едкий запах в салоне, а также убедилась, что в качестве материала для обивки сидений использовалась не кожа, как предусмотрено пунктом 1.1 договора купли-продажи, а ее заменитель. Пробы воздуха в салоне автомобиля показали, что в нем в несколько раз превышены пределы концентрации загрязняющих веществ. Полагая, что ответчик продал ей товар ненадлежащего качества, истица просила расторгнуть договор купли-продажи и возвратить уплаченные за автомобиль денежные средства.

Удовлетворяя требования, Ленинградский районный суд г. Калининграда признал, что при заключении договора купли-продажи автомобиля до истицы не была доведена информация о комбинированном составе обивки сидений салона, что свидетельствует о несоответствии комплектации автомобиля условиям договора и не позволило осуществить потребителю правильный выбор.

Между тем с правильностью таких выводов судебная коллегия не согласилась.

В соответствии с п. 1 ст. 10 Закона РФ «О защите прав потребителя» изготовитель (исполнитель, продавец) обязан своевременно предоставлять потребителю необходимую и достоверную информацию о товарах (работах, услугах), обеспечивающую возможность их правильного выбора. Информация о товарах (работах, услугах) в обязательном порядке должна содержать, в том числе сведения об основных потребительских свойствах товаров (работ, услуг) (п.2). Пунктом 1 ст. 12 данного Закона РФ предусмотрена возможность потребителя отказаться от заключения договора или от его исполнения и потребовать возврат уплаченной за товар суммы в том случае, если потребителю не предоставлена возможность незамедлительно получить информацию о товаре (работе, услуге).

Судом апелляционной инстанции признано, что до Машковой В.Б. при заключении договора купли-продажи доведена информация об основных потребительских свойствах приобретаемого автомобиля в выбранной ею комплектации «Престиж». В том числе указано — обивка сидений кожей.

Так, из заключения эксперта ФБУ КЛСЭ Министерства юстиции РФ от 30 апреля 2014 г. следует, что обивка сидений приобретенного истицей автомобиля изготовлена из следующих материалов: детали обивки, расположенные на «рабочих» поверхностях всех сидений, изготовлены из натуральной кожи с облагороженной поверхностью; детали обивки, расположенные на «нерабочих» боковых и задних поверхностях сидений, изготовлены из искусственной кожи, выполненной из мягкого полимерного материала темно-сине-серого цвета на основе ворсистого полиэфирного трикотажа белого цвета, за исключением стороны заднего пассажирского сиденья, обращенной к багажнику, которая изготовлена из двухслойного синтетического нетканого материала.

Таким образом, материалом обивки сидений автомобиля действительно является кожа натуральная и искусственная. Как установлено, иная комплектация автомобиля включает в себя сиденья обитые тканью, а комплектации автомобиля, при которой бы сиденья были обиты натуральной кожей полностью, не существует. С требованием о предоставлении какой-либо иной дополнительной или уточняющей информации о приобретаемом автомобиле или его комплектующих, в том числе сидений, покупатель Машкова В.Б. к продавцу ни при заключении договора купли-продажи, ни впоследствии не обращалась и в предоставлении такой информации ей отказано не было.

С учетом этого, судебная коллегия признала, что истице была предоставлена возможность при заключении договора получить информацию о товаре и такая информация о материале обивки сидений автомобиля кожей в целом соответствует действительности и не может считаться недостоверной, а то обстоятельство, что в обивке сидений использовалась, в том числе, и искусственная кожа не является существенным, на основные потребительские свойства сидений и автомобиля в целом не влияет.

Обивка сидений автомобиля комбинированной кожей (искусственной и натуральной) не является недостатком товара, а представляет собой одну из возможных комплектаций одного и того же товара. Неуказание в спецификации комбинированного характера обивки сидений автомобиля не свидетельствует о наличии в приобретенном товаре таких недостатков, которые позволяют расторгнуть договор купли-продажи на основании ст. 12 Закона РФ «О защите прав потребителей»

При таком положении судебная коллегия пришла к выводу о том, что истице при приобретении товара была представлена информация, объем которой позволял сделать правильный выбор, и отказ в данном случае от исполнения договора со стороны покупателя на основании п.1 ст. 12 Закона РФ «О защите прав потребителя» необоснован и не влечет обязанность продавца вернуть уплаченную за товар сумму.

Применительно к доводам истицы о наличии в салоне автомобиля неприятного запаха и превышении концентрации вредных химических веществ, судом в ходе рассмотрения дела была назначена экспертиза в ФБУЗ «Центр гигиены и эпидемиологии в Калининградской области», согласно заключению которой от 4 марта 2014 г. установленные концентрации химических веществ в воздухе салона вышеуказанного автомобиля безопасны для здоровья человека. Указанные в представленном истицей заключении недостатки, свидетельствующие о несоответствии воздуха в салоне автомобиля требованиям гигиенического норматива, имели место в июне 2013 г., в то время как при исследовании воздуха салона автомобиля в марте 2014 г. таких нарушений не обнаружено как в условиях герметизации салона автомобиля, так и после десятиминутного проветривания.

Поскольку указанные выше недостатки устранены естественным образом в ходе обычной эксплуатации автомобиля, они, по смыслу закона, не могут быть квалифицированы как существенные, то есть неустранимые недостатки, а, следовательно, не влекут обязанность продавца вернуть уплаченные за технически сложный товар денежные средства (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 27 августа 2014 г. №).

У суда не имелось оснований для применения к спорным правоотношениям Закона РФ «О защите прав потребителей», поскольку материалами дела подтверждено приобретение истцом трех нежилых помещений с целью извлечения прибыли. 

Решением Московского районного суда г. Калининграда частично удовлетворен иск Смирнова А.Е. к ООО «МИКинвест группа компаний» о взыскании неустойки, убытков, компенсации морального вреда, штрафа и возложении обязанности выполнить работы в нежилых помещениях: с ответчика взыскана неустойка в размере <данные изъяты> руб. за несвоевременное исполнение обязательств по передаче объектов долевого строительства; компенсация морального вреда в размере <данные изъяты> руб. и штраф в размере <данные изъяты> руб. Кроме того, на ответчика возложена обязанность выполнить работы в нежилых помещениях (установить электрические счетчики, осуществить ввод телефонного кабеля и кабеля для телевидения, радио и Интернета).

Данное решение отменено апелляционной инстанцией в части взыскания компенсации морального вреда и штрафа с вынесением нового решения об отказе в удовлетворении данных исковых требований.

При этом судебная коллегия указала на отсутствие оснований для применения к спорным отношениям Закона РФ «О защите прав потребителей» поскольку, как следует из заключенного на стадии строительства предварительного договора аренды и последующего договора аренды, нежилые помещения (офис и два гаража) приобретены истцом, не имеющим квартиры в построенном доме, не для личных, семейных, домашних нужд, а с целью последующей сдачи в аренду, поэтому в силу п. 9 ст. 4 Федерального закона от 30 декабря 2004 г. N 214-ФЗ «Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации» правоотношения сторон не подпадают под действие Закона РФ «О защите прав потребителей» (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 24 сентября 2014 г. №).

СПОРЫ, связаннЫЕ С применением законодательства

о добровольном страховании имущества граждан

Судом первой инстанции неправильно применены нормы материального права, регулирующие правоотношения сторон, вытекающие из договора добровольного страхования. Оснований для освобождения страховщика от обязанности по выплате страхового возмещения по делу не имелось. 

Яковенко Н.Ю. обратился в суд, указав, что 17 сентября 2012 г. заключил с ООО «Росгосстрах» на срок с 17.09.2012 г. по 16.09.2013 г. договор добровольного страхования принадлежавшего ему автомобиля марки «Гг.» по страховому риску «КАСКО ущерб+хищение», порядок получения страхового возмещения по которому сторонами согласован в виде ремонта транспортного средства на станции технического обслуживания. В период действия договора страхования автомобилю истца причинен ущерб: <данные изъяты>, истец обратился в ООО «Росгосстрах» с заявлением о страховом событии с приложением необходимых документов 15 июля 2013 г. и в этот же день получил направление страховщика на осмотр, а 30 августа 2013 г. в результате ДТП автомобилю причинены механические повреждения, истец обратился к страховщику – 2 сентября 2013 г. и в этот же день получил направление на осмотр автомобиля. Согласно акту осмотра транспортного средства от 3 сентября 2013 г. транспортное средство подлежит ремонту в связи с полученными в ДТП механическими повреждениями. Между тем, автомобиль станцией технического обслуживания для производства ремонта по обоим страховым случаям не принимался ввиду отсутствия деталей и необходимости их заказа, по устной договоренности со СТОА после поступления деталей истца должны были уведомить о дате, когда транспортное средство следует предоставить на станцию технического обслуживания для производства ремонта. 8 октября 2013 г. по истечении срока действия договора страхования от 17.09.2012 г. автомобиль истца утрачен в результате поджога.

Истец ссылался на то, что по договору страхования ООО «Росгосстрах» не выплачено страховое возмещение по двум страховым случаям, имевшим место 13 июля и 30 августа 2013 г., по которым ответчиком признано право Яковенко Н.Ю. на страховое возмещение в виде ремонта на станции технического обслуживания автомобилей, однако осуществить его не представляется возможным, поскольку 8 октября 2013 г. автомобиль утрачен в результате поджога, на заявление истца от 28.11.2013 г. о выплате страхового возмещения в денежной сумме ответчиком 28 февраля 2014 г. направлен мотивированный отказ. В связи этим истец просил взыскать с ООО «Росгосстрах» в свою пользу страховое возмещение по обоим страховым случаям в общей сумме <данные изъяты> руб., неустойку за просрочку выплаты страхового возмещения за период с 27.12.2013 г. по 18.03.2014 г. в размере <данные изъяты> руб., компенсацию морального вреда — <данные изъяты> руб.

Отказывая в удовлетворении иска о выплате страхового возмещения в денежной форме в размере стоимости восстановительного ремонта утраченного автомобиля, Центральный районный суд г. Калининграда со ссылкой на условия заключенного сторонами договора добровольного страхования транспортного средства, предусматривающего при наступлении страхового случая право истца на страховое возмещение только в виде ремонта на станции технического обслуживания, пришел к выводу об отсутствии правовых оснований для возложения на ответчика обязанности осуществить страховую выплату в денежном выражении, указав, что страхователь, не предоставив автомобиль для ремонта, тем самым отказался от возмещения убытков предусмотренным договором страхования способом, что является ненадлежащим исполнением истцом принятых на себя обязательств.

Однако апелляционная инстанция, напротив, признала, что в связи с наступлением в период действия договора страхования двух страховых случаев и последующей полной гибели транспортного средства вследствие его поджога, что объективно исключало возможность восстановления прав истца согласованным сторонами способом — путем восстановительного ремонта автомобиля, Яковенко Н.Ю. вправе получить страховое возмещение в денежной форме в размере стоимости восстановительного ремонта автомобиля в общей сумме <данные изъяты> руб., которую страховщик обязан был бы выплатить станции технического обслуживания автомобилей на основании калькуляций после производства такого ремонта.

Указанные выводы судебная коллегия сделала на основе системного толкования положений ст.ст. 2 и 3, п. 2 ст. 9, пунктов 3 и 4 ст. 10 Закона РФ «Об организации страхового дела в Российской Федерации», ст. 422 ГК РФ признав, что по смыслу закона замена страховой выплаты на оплату страховщиком в счет страхового возмещения стоимости ремонта поврежденного имущества является лишь альтернативным способом восстановления права.

Направление застрахованного автомобиля для производства ремонта само по себе не свидетельствует об исполнении страховщиком обязательств по договору страхования, который в силу ст. 2 указанного Закона РФ предполагает защиту интересов застрахованного лица путем восстановления его нарушенного права.

Как следует из материалов дела, до гибели транспортного средства убытки Яковенко Н.Ю. вследствие повреждения застрахованного имущества были причинены и подлежали возмещению ООО «Росгосстрах». То обстоятельство, что впоследствии автомобиль был уничтожен в результате поджога, не означает, что убытки в застрахованном имуществе перестали существовать, поскольку стоимость транспортного средства до пожара в результате полученных повреждений очевидно снизилась, за что не отвечает лицо, виновное в уничтожении автомобиля.

В соответствии со статьями 309 и 310 ГК РФ односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий не допускаются, за исключением случаев, предусмотренных законом.

В силу ст. 963 ГК РФ страховщик освобождается от выплаты страхового возмещения или страховой суммы, если страховой случай наступил вследствие умысла страхователя, выгодоприобретателя или застрахованного лица, за исключением случаев, предусмотренных пунктами 2 и 3 настоящей статьи. Законом могут быть предусмотрены случаи освобождения страховщика от выплаты страхового возмещения по договорам имущественного страхования при наступлении страхового случая вследствие грубой неосторожности страхователя или выгодоприобретателя. Такие обстоятельства по делу не установлены.

Кроме того, не установлено по делу и обстоятельств, перечисленных в ст. 964 ГК РФ, регулирующей основания освобождения страховщика от выплаты страхового возмещения, перечень которых является исчерпывающим.

Установленных законом оснований для прекращения обязательства страховщика по выплате страхового возмещения по делу не имеется и применительно к положениям главы 26 ГК РФ, согласно которой обязательства прекращаются исполнением, зачетом, уступкой требования, новацией, прощением долга и т.п.

Согласно ст. 416 ГК РФ обязательство прекращается невозможностью исполнения, если она вызвана обстоятельством, за которое ни одна из сторон не отвечает.

Судебная коллегия признала, что поскольку возможность исполнения обязательства по заключенному сторонами договору страхования у страховщика имеется путем выплаты Яковенко Н.Ю. страхового возмещения в денежной форме, оснований для применения к спорным правоотношениям данной нормы права не имеется (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 24 сентября 2014 г. №).

Ценой страховой услуги по договору добровольного страхования имущества граждан является страховая премия, за которую покупается страховая услуга в виде обязательства выплатить страховое возмещение при наступлении страхового случая. С учетом этого, является ошибочным расчет неустойки, предусмотренной ст. 28 Закона РФ «О защите прав потребителей», исходя из суммы страхового возмещения, задержанного к выплате. 

Решением Ленинградского районного суда г. Калининграда исковые требования Нартова А.И. удовлетворены частично; с ОСАО «РЕСО-Гарантия» в его пользу взыскана доплата страхового возмещения по договору добровольного страхования в размере <данные изъяты> руб., неустойка в размере <данные изъяты> руб., компенсация морального вреда — <данные изъяты> руб., штраф — <данные изъяты> руб., расходы на оплату услуг представителя — <данные изъяты> руб., а всего <данные изъяты> руб.

Разрешая спор, суд правомерно удовлетворил исковые требования о взыскании с ОСАО «РЕСО-Гарантия» доплаты страхового возмещения в размере <данные изъяты> руб., компенсации морального вреда в сумме <данные изъяты> руб. и расходов на оплату услуг представителя — <данные изъяты> руб.

Судебная коллегия в указанной выше части с решением суда согласилась, изменив его частично с уменьшением неустойки, подлежащей взысканию с ОСАО «РЕСО-Гарантия» в пользу Нартова А.И. — до <данные изъяты> руб. и, соответственно, штрафа — до <данные изъяты> руб.

Так, судом установлено, что сумма страхового возмещения по договору добровольного страхования, заключенному между ОСАО «РЕСО-Гарантия» и Нартовым А.И., составляет <данные изъяты> руб. С учетом стоимости годных остатков в размере <данные изъяты> руб., оставшихся у истца с учетом его волеизъявления, истцу до обращения в суд 15 января 2014 г. ответчиком выплачено страховое возмещение в размере <данные изъяты> руб., до вынесения решения по делу 14 августа 2014 г. произведена доплата страхового возмещения в размере <данные изъяты> руб. и не выплачена сумма страхового возмещения в размере <данные изъяты> руб., присужденная судом к взысканию в пользу истца. Выплата страхового возмещения в связи с наступившим страховым случаем должна была быть произведена истцу не позднее 17 октября 2013 г.

Таким образом, были нарушены сроки выплаты страхового возмещения, в связи с чем суд пришел к правильному выводу, что в пользу истца с ответчика подлежит взысканию неустойка, предусмотренная ст. 28 Закона РФ «О защите прав потребителей», поскольку на договоры добровольного страхования имущества граждан, заключенные для личных, семейных, домашних, бытовых и иных нужд, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности, в части, не урегулированной специальными законами, распространяется Закон РФ «О защите прав потребителей».

Вместе с тем, при расчете указанной неустойки суд первой инстанции ошибочно исходил не из размера страховой премии, а из размера суммы страхового возмещения, задержанного ответчиком к выплате истцу.

Так, пунктом 5 ст. 28 Закона «О защите прав потребителей» предусмотрена ответственность за нарушение сроков оказания услуги потребителю в виде уплаты неустойки, начисляемой за каждый день просрочки в размере трех процентов цены оказания услуги, а если цена оказания услуги договором об оказании услуг не определена, — общей цены заказа.

Под страховой услугой понимается финансовая услуга, оказываемая страховой организацией или обществом взаимного страхования в целях защиты интересов страхователей (выгодоприобретателей) при наступлении определенных страховых случаев за счет денежных фондов, формируемых страховщиками из уплаченных страховых премий (страховых взносов), а также за счет иных средств страховщиков. Цена страховой услуги определяется размером страховой премии (пункт 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 июня 2013 г. № 20 «О применении судами законодательства о добровольном страховании имущества граждан».

В связи с этим, выплата страхового возмещения не является ценой страховой услуги, поэтому на сумму страхового возмещения при задержке ее выплаты не может начисляться указанная неустойка.

Как следует из материалов дела, истцом при заключении договора добровольного страхования ответчику уплачена страховая премия в размере <данные изъяты> руб.

Учитывая изложенное, в том числе установленное по делу нарушение страховой компанией сроков выплаты страхового возмещения, судебная коллегия признала, что неустойка, подлежащая на основании пункта 5 ст. 28 Закона РФ «О защите прав потребителей» взысканию с ОСАО «РЕСО-Гарантия» в пользу Нартова А.И. подлежит уменьшению до суммы <данные изъяты> руб., которая является ценой оказанной услуги, что соответствует положениям абз. 4 п.5 ст. 28 данного Закона, поскольку данная сумма не может превышать вышеуказанную цену оказанной услуги. Оснований для взыскания неустойки в большем размере не имеется (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 5 ноября 2014 г. №).

При рассмотрении спора, связанного с применением законодательства о добровольном страховании имущества граждан, суд не учел, что истец не являлся выгодоприобретателем по договору добровольного страхования автомобиля, что свидетельствует об отсутствии оснований для взыскания его пользу компенсации морального вреда и штрафа в соответствии с Законом РФ «О защите прав потребителей».

В апелляционном порядке отменено в части решение Ленинградского районного суда г. Калининграда, которым с ОАО «СК ГАЙДЕ» в пользу Упорова В.Г. взысканы страховое возмещение в размере <данные изъяты> руб., компенсация морального вреда — <данные изъяты> руб., расходы на оплату услуг представителя — <данные изъяты> руб., штраф в размере <данные изъяты> руб., а всего <данные изъяты> руб.

Судом установлено, что 16.09.2013 г. между Упоровым В.Г. и ОАО «СК ГАЙДЕ» в пользу выгодоприобретателя Ксенжук Н.Б., которая являлась собственником автомобиля «Дд.», был заключен договор страхования данного автомобиля по рискам «хищение+ущерб» на срок один год, страховая сумма составила <данные изъяты> руб. 05.02.2014 г. неустановленное лицо с неогороженной территории д. № по <адрес> тайно похитило данный автомобиль, постановлением следователя СО ОМВД России по Гурьевскому району Калининградской области вынесено постановление о возбуждении уголовного дела от 06.02.2014 г. по п. «б» ч.4 ст. 158 УК РФ, после чего предварительное следствие по данному делу было приостановлено в связи с неустановлением лица подлежащего привлечению в качестве обвиняемого.

05.02.2014 г. истец обратился с заявлением к ответчику о наступлении страхового случая, представив все необходимые документы за исключением свидетельства о регистрации ТС, которое находилось в похищенном автомобиле, при этом истец представил нотариально удостоверенную доверенность, выданную на его имя Ксенжук Н.Б., с правом получения страхового возмещения. Вместе с тем, ответчик, учитывая, что истец не представил свидетельство о регистрации ТС, перечислил истцу страховую выплату только 27.07.2014 г., когда узнал, что свидетельство находилось в похищенном автомобиле, при этом в размере <данные изъяты> руб., сославшись на п.п. 11.8., 11.10. Правил страхования, удержав от страховой суммы, процент износа ТС за пять месяцев.

Суд первой инстанции, установив, что указанное событие является страховым случаем с учетом частичной страховой выплаты, произведенной ответчиком, приняв во внимание, что третье лицо Ксенжук Н.Б., являясь выгодоприобретателем, не возражала против удовлетворения исковых требований, обоснованно взыскал с ОАО «СК ГАЙДЕ» в пользу истца недоплаченное страховое возмещение в размере <данные изъяты> руб.

При этом суд правильно исходил из того, что условия договора страхования в части удержания из страховой суммы процента износа транспортного средства при хищении транспортного средства в силу статей 167, 168 ГК РФ являются недействительными (п. 1 ст. 422 ГК РФ, п. 38 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.06.2013 № 20 «О применении судами законодательства о добровольном страховании имущества граждан»).

Между тем, судебная коллегия не усмотрела правовых оснований для удовлетворения исковых требований Упорова В.Г. о компенсации морального вреда (ст. 15 Закона), а также для взыскания с ответчика за несоблюдение в добровольном порядке удовлетворения требований потребителя штрафа (п. 6 ст. 13 Закона РФ от 07.02.1992 № 2300-1 «О защите прав потребителей»).

Согласно преамбуле указанного Закона РФ потребитель — это гражданин, имеющий намерение заказать или приобрести либо заказывающий, приобретающий или использующий товары (работы, услуги) исключительно для личных, семейных, домашних и иных нужд, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности. За нарушение прав потребителей изготовитель (исполнитель, продавец, уполномоченная организация или уполномоченный индивидуальный предприниматель, импортер) несет ответственность, предусмотренную законом или договором (п.1 ст. 13 указанного Закона РФ).

Согласно п. 1ст. 430 ГК РФ договором в пользу третьего лица признается договор, в котором стороны установили, что должник обязан произвести исполнение не кредитору, а указанному или не указанному в договоре третьему лицу, имеющему право требовать от должника исполнения обязательства в свою пользу.

Исходя из приведенных правовых норм, и учитывая то обстоятельство, что выгодоприобретателем по договору страхования является Ксенжук Н.Б. и, соответственно, она является потребителем оказанной ответчиком услуги, судебная коллегия указала, что правовых оснований для удовлетворения исковых требований Упорова В.Г. о компенсации морального вреда (ст. 15 Закона), а также для взыскания с ответчика за несоблюдение в добровольном порядке удовлетворения требований потребителя штрафа (п. 6 ст. 13 Закона) у суда первой инстанции не имелось (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 5 ноября 2014 г. №).

ИНЫЕ КАТЕГОРИИ ДЕЛ

Действия лица, свидетельствующие о злоупотреблении правом (ст. 10 ГК РФ), являются самостоятельным основанием для признания сделки недействительной.

Детушев П.А. обратился в суд с иском к бывшей жене Детушевой Е.В. и дочери Детушевой П.П., указав, что в январе 2014 г. между ответчиками совершена сделка дарения нежилого помещения, площадью <данные изъяты> кв.м, расположенного по адресу: <адрес>. Полагал, что данная сделка является недействительной, так как заочным решением суда от 30 ноября 2011 г. с Детушевой Е.В. в его пользу взыскано <данные изъяты> руб. <данные изъяты> коп. — часть общего долга супругов, который погашен им лично. При рассмотрении этого дела судом, а впоследствии и судебными приставами-исполнителями в ходе исполнительного производства накладывался арест на данное помещение, поскольку оно являлось единственным имуществом должника, на которое можно было обратить взыскание. Помещение выставлялось на торги, так как от добровольной передачи указанного имущества ему в ходе исполнительного производства ответчица уклонялась. В ноябре 2013 г. Детушевой Е.В. была подана апелляционная жалоба на заочное решение суда от 30 ноября 2011 г., которая принята к рассмотрению, при этом судом был отозван исполнительный лист. Судом апелляционной инстанции 15 января 2014 г. жалоба Детушевой Е.В. оставлена без удовлетворения, а решение суда оставлено без изменения. Сделка по договору дарения совершена 9 января 2014 г. при наличии обеспечительных мер, принятых судебным приставом-исполнителем в ходе исполнительного производства. В этой связи регистрация перехода права была приостановлена и только 24 января 2014 г. вынесено постановление судебным приставом-исполнителем об отмене мер, регистрация произведена. Истец просил признать недействительным договор дарения спорного нежилого помещения и применить последствия недействительности сделки, вернув стороны в первоначальное состояние.

Отказывая в удовлетворении заявленных требований, Центральный районный суд г. Калининграда исходил из того, что на момент совершения сделки решение о взыскании с Детушевой Е.В. денежных средств, вступившее в законную силу, фактически отсутствовало, обязательств у ответчика перед истцом не имелось, а стороны сделки совершили все предусмотренные законом действия, направленные на возникновение определенных ими правовых последствий.

В апелляционном порядке решение районного суда отменено с вынесением нового решения о признании недействительным указанного договора дарения нежилого помещения и применении последствий недействительности сделки путем возврата нежилого помещения в собственность Детушевой Е.В.

При этом судебная коллегия исходила из того, что на день заключения оспариваемого договора дарения исполнительные производства о взыскании с Детушевой Е.В. денежных средств фактически окончены не были, а меры, принятые в ходе исполнительного производства, были отменены не в полной мере. В этой связи 22 января 2014 г. регистрация перехода права по сделке была приостановлена и продолжена только после поступления в регистрирующий орган постановления судебного пристава-исполнителя от 24 января 2014 г. об отмене обеспечительных мер. В результате действий по совершению сделки дарения Детушева Е.В. исключила возможность исполнения судебного решения о взыскании с нее в пользу истца денежных средств в сумме <данные изъяты> руб. <данные изъяты> коп, учитывая, что доказательств наличия иного имущества, на которое можно было бы обратить взыскание, ответчиком не представлено.

Таким образом, действия Детушевой Е.В., подарившей своей дочери нежилое помещение, имеющее значительную стоимость, при наличии неразрешенного на момент заключения договора судебного спора о взыскании с нее в пользу истца <данные изъяты> руб., с учетом установленных по делу обстоятельств совершения данной сделки нельзя признать разумными и добросовестными. Судебная коллегия подчеркнула, что именно спорное помещение являлось предметом обеспечения иска Детушева П.А. о взыскании названной суммы. Однако воспользовавшись тем, что обеспечительные меры, наложенные судом, были отменены в связи с необходимостью осуществления исполнительных действий по обращению взыскания на данное имущество, Детушева Е.В., не дожидаясь разрешения судебного спора, произвела действия по отчуждению имущества своей дочери.

Такие действия свидетельствуют о злоупотреблении правом в форме заключения сделки дарения, что в силу ст. 10 ГК РФ является самостоятельным основанием для признания сделки недействительной, применения последствий ее недействительности, предусмотренных п. 2 ст. 167 ГК РФ в виде возврата всего полученного в натуре (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 17 сентября 2014 г. №).

Операция по переводу денежных средств со счета одного физического лица на вклад другого физического лица в условиях фактической утраты банком платежеспособности не отражает действительное поступление (внесение) денежных средств на вклад, а представляет собой лишь техническую запись о списании и зачислении денежных средств по счетам. 

Головкин А.В. обратился в суд с иском к АКБ «Инвестбанк» (ОАО), ГК «Агентство по страхованию вкладов» о включении в реестр обязательств банка и взыскании страхового возмещения, указав, что 12 декабря 2013 г. заключил с АКБ «Инвестбанк» (ОАО) договор банковского вклада и внес во вклад денежные средства в сумме <данные изъяты> руб. 13 декабря 2013 г. у АКБ «Инвестбанк» приказом Банка России была отозвана лицензия на осуществление банковских операций, что в соответствии со ст. 8 Федерального закона «О страховании вкладов физических лиц в банках РФ» влечет наступление страхового случая и исполнение обязательств кредитной организации. В соответствии с действующим законодательством у него возникло право на получение страхового возмещения в размере остатка денежных средств, находившегося на счете по состоянию на дату отзыва лицензии. Между тем, 26 декабря 2013 г. Агентство отказало в выплате страхового возмещения, ссылаясь на отсутствие в реестре обязательств ОАО АКБ «Инвестбанк» сведений об обязательствах перед ним (Головкиным А.В.), как вкладчиком. Истец просил обязать ответчиков внести изменения в реестр обязательств АКБ «Инвестбанк» и взыскать в его пользу денежные средства в размере <данные изъяты> руб.

Отказывая в удовлетворении исковых требований, Центральный районный суд г. Калининграда обоснованно исходил из того, что поскольку на момент перечисления денежных средств в размере <данные изъяты> руб. со счета Головкиной Л.А. на счет Головкина А.В. банк являлся неплатежеспособным, то его клиенты, включая Головкину Л.А., не могли свободно распоряжаться денежными средствами, находящимися на открытых им счетах. В связи с этим суд пришел к правильному выводу о том, что произведенная Головкиной Л.А. операция по переводу данной суммы на вклад Головкина А.В. носит характер технической записи, то есть по существу являясь безденежной (мнимой), не повлекла реального перечисления денежных средств на банковский счет (вклад) истца, вследствие чего не породила правовых последствий, характерных для договоров банковского вклада, а именно, права истца на получение страхового возмещения из фонда страхования вкладов физических лиц.

Так, согласно ст. 2 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» неплатежеспособность — прекращение исполнения должником части денежных обязательств или обязанностей по уплате обязательных платежей, вызванное недостаточностью денежных средств.

Судом установлено, что финансовые проблемы у АКБ «Инвестбанк» начались задолго до отзыва лицензии, а именно, еще 13 августа 2013 г. Банк России, выявив по результатам инспекционной проверки многочисленные нарушения банковского законодательства и установив факты предоставления недостоверной отчетности, вынес Предписание №, которым ввел в отношении АКБ «Инвестбанк» на срок 6 месяцев ограничение на привлечение денежных средств физических лиц во вклады, на открытие счетов физическим лицам, на осуществление переводов денежных средств в валюте РФ и в иностранной валюте по поручению резидентов на счета нерезидентов, открытые в иностранных и российских банках, и на счета резидентов, открытые в иностранных банках, а также указал на необходимость совершения иных действий.

В декабре 2013 г. в банке возникла проблема платежеспособности, резко сократились обороты по корреспондентскому счету, в связи с чем банк перестал исполнять платежи клиентов. В частности, 5 декабря 2013 г. в Отделение № 2 Московского ГТУ Банка России поступило заявление ООО «Жж.» о неисполнении банком обязательств по проведению платежей на общую сумму <данные изъяты> руб. Согласно претензии ООО «Ии.» от 11 декабря 2013 г. АКБ «Инвестбанк» не исполнило платежные поручения от 5 декабря 2013 г. на сумму <данные изъяты> руб. и <данные изъяты> руб. Между тем в нарушение требований нормативных актов Банка России картотека неоплаченных платежных поручений клиентов из-за недостаточности денежных средств на корреспондентском счете была сформирована АКБ «Инвестбанк» только 11 декабря 2013 г.

Согласно представленным ГК «Агентство по страхованию вкладов» оборотным ведомостям по счетам АКБ «Инвестбанк» по состоянию на 11 декабря 2013 г. денежных средств на корреспондентском счете АКБ «Инвестбанк» № было недостаточно для исполнения обязательств перед клиентами, учтенными на счете № «Средства, списанные со счетов клиентов, но не проведенные по корреспондентскому счету кредитной организации из-за недостаточности средств», а именно: банком были списаны со счетов клиентов денежные средства на общую сумму <данные изъяты> руб., однако остаток денежных средств на корреспондентском счете составлял всего <данные изъяты> руб., по состоянию на 12 декабря 2013 г. исполнению подлежали платежные поручения на общую сумму <данные изъяты> руб., а остаток средств на корсчете составил всего <данные изъяты> руб.

Кроме того, из решения Арбитражного суда г. Москвы от 4 марта 2014 г. о признании АКБ «Инвестбанк» банкротом и открытии в отношении него конкурсного производства следует, что временной администрацией установлено, что стоимость активов банка не превышает <данные изъяты> руб., при величине обязательств перед кредиторами в сумме <данные изъяты> руб., то есть размер недостаточности стоимости имущества (активов) для погашения обязательств банка перед кредиторами составил <данные изъяты> руб. Обязательства АКБ «Инвестбанк» с учетом обследования, проведенного временной администрацией, составляют <данные изъяты> руб., в том числе размер средств клиентов, не являющихся кредитными организациями – <данные изъяты> руб., из них средств физических лиц – <данные изъяты> руб.

Таким образом, вопреки утверждению в жалобе об отсутствии неисполненных у АКБ «Инвестбанк» обязательств по состоянию на 12 декабря 2013 г., имеющиеся в деле доказательства бесспорно подтверждают, что по состоянию на указанную дату банк был неплатежеспособен, а его клиенты, включая третье лицо Головкину Л.А. не могли свободно распоряжаться денежными средствами, находящимися на открытых им счетах, в том числе переводить их на другие счета.

Судебная коллегия обратила внимание, что при установленных выше обстоятельствах существенной недостаточности денежных средств на корреспондентском счете АКБ «Инвестбанк», само по себе частичное исполнение АКБ «Инвестбанк» некоторых банковских операций, не свидетельствует о платежеспособности банка. Напротив, данные обстоятельства подтверждают, что банк выборочно исполнял платежные документы клиентов на незначительные суммы, не имея реальной возможности исполнить платежные поручения клиентов на крупные суммы.

Поскольку ст. 2 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» не установлены конкретные критерии неплатежеспособности, то из ее смысла следует, что любое прекращение должником исполнения денежных обязательств даже в их части расценивается как его неплатежеспособность. С учетом этого, суд признал несостоятельными доводы истца о недоказанности невозможности исполнения АКБ «Инвестбанк» поручения Головкиной Л.А. о переводе денежных средств на сумму <данные изъяты> руб. с его счета на вклад Головкина А.В.

В соответствии с правовой позицией Конституционного Суда РФ, изложенной в Определении № 138-О от 25 июля 2001 г. исполнение банком обязательств по зачислению поступающих на счет клиента денежных средств и их перечислению со счета, а также распоряжение клиентом находящимися на его счете денежными средствами, зачисленными банком, в том числе при исполнении им собственных обязательств перед клиентом, могут осуществляться лишь при наличии на корреспондентском счете банка необходимых денежных средств.

С учетом изложенного, положений ст. 845 ГК РФ и других норм, регулирующих договор банковского счета, а также указанного Определения Конституционного Суда РФ, судебная коллегия признала правильным вывод суда о том, что отношения банка и его клиента, вытекающие из договора банковского счета и основанные на принципе разумности и добросовестности действий его участников, являются гражданскими правоотношениями, в рамках которых исполнение банком обязательств перед клиентами возможно только при наличии на корреспондентском счете банка необходимых денежных средств.

Принимая во внимание положения статей 7, 8 — 11 Федерального закона «О страховании вкладов физических лиц в банках РФ», предусматривающих право вкладчиков и владельцев счетов — физических лиц на получение страхового возмещения по вкладам (счетам), исходя из суммы обязательства, но не более 700 000 руб., а также право на последующее удовлетворение требований вкладчика в размере разницы между суммой выплаченного страхового возмещения и суммой оставшихся на счетах (вкладах) денежных средств в порядке, установленном ст. 50.38 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций», то есть за счет конкурсной массы, и, учитывая, что Головкина Л.А., имея на своем счете по состоянию на 12 декабря 2013 г. денежные средства в размере <данные изъяты> руб., не могла рассчитывать на полное и немедленное удовлетворение своих требований за счет средств государственного фонда страхования вкладов, суд пришел к правильному выводу о том, что действия третьего лица Головкиной Л.А. и Головкина А.В. были направлены на искусственное формирование задолженности истца по вкладу с целью получения ими страхового возмещения в размере всей суммы вклада третьего лица, то есть имело место дробление вклада между родственниками (матерью и сыном).

Поскольку вышеуказанные действия истца и третьего лица совершались с целью обойти установленный законодательством о страховании вкладов и о банкротстве порядок удовлетворения требований кредиторов, получив непосредственно после отзыва у банка лицензии на осуществление банковских операций удовлетворение требований в полном объеме за счет средств государственного фонда страхования вкладов, суд пришел к выводу о том, что действия Головкина А.В. по заключению договора банковского вклада являются злоупотреблением правом, не подлежащим судебной защите (ст. 10 ГК РФ) (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 1 октября 2014 г. №). 

Обязанность по возмещению гражданину морального вреда влекут не любые противоправные действия причинителя вреда, а только те, которые нарушают личные неимущественные права гражданина или принадлежащие ему другие нематериальные блага. Само по себе установление факта незаконности действий (решений) не влечет безусловное признание нарушения личных неимущественных прав гражданина. 

Исходя из обстоятельств рассматриваемого спора, суд апелляционной инстанции не усмотрел оснований для компенсации морального вреда и принял во внимание то, что фактически нарушены имущественные права истицы, а кроме того, ее действия также свидетельствуют о злоупотреблении правом. 

Дружинина Н.Д. обратилась в суд с иском к администрации МО «Янтарный городской округ» о возмещении материального ущерба в размере <данные изъяты> руб. и компенсации морального вреда в размере <данные изъяты> руб. Истица указала, что решением суда от 2 июля 2012 г. она выселена из квартиры № в доме № по <адрес> бывшими собственниками без предоставления ей другого жилого помещения; этим решением суда признаны недействительными решение жилищной комиссии при администрации МО «Поселок Янтарный» от 6 апреля 2004 г. в части пункта о предоставлении ей спорного жилого помещения, ордер на вселение, распоряжение и.о. главы администрации о предоставлении Дружининой Н.Д. освободившейся жилой площади. По мнению истицы, администрация МО «Поселок Янтарный» не предприняла всех необходимых действий для перевода спорной квартиры в муниципальную собственность, что свидетельствует о халатности, бездействии и некомпетентности сотрудников ответчика. Истица ссылалась на то, что она была введена в заблуждение о законности предоставления ей жилого помещения, так как ей было выдано указанное выше постановление, ордер. В результате она в возрасте <данные изъяты> лет выселена из жилого помещения, уже более года вынуждена искать, снимать и оплачивать проживание в чужих квартирах, фактически является лицом без определенного места жительства, что причиняет ей нравственные страдания (нарушился сон, серьезно подорвано ее здоровье, она перенесла инсульт, неоднократно проходила стационарное лечение, приобретала дорогостоящие лекарства). При этом она прожила в спорной квартире 8 лет, сделала в ней капитальный ремонт, взяв для этой цели кредит в размере <данные изъяты> руб. и переплатив по кредиту до <данные изъяты> руб. за 5 лет. При этом ранее она не получала от государства жилье.

Судом установлено, что вступившим в законную силу решением Светлогорского городского суда от 2 июля 2012 г. признаны недействительными: решение жилищной комиссии при администрации муниципального образования «Поселок Янтарный» № от 06.04.2004 г. в части предоставления Дружиной Н.Д. освободившейся жилой площади по адресу: <адрес>; распоряжение и.о. главы администрации муниципального образования «Поселок Янтарный» от 12 мая 2004 г. № «О предоставлении Дружининой Н.Д. освободившейся жилой площади по адресу: <адрес>»; ордер от 24.05.2004 г., выданный Дружининой Н.Д. на вселение в жилое помещение по адресу: <адрес>. Дружинина Н.Д. выселена из указанного жилого помещения. В этом решении суд указал, что право долевой собственности Кк., Лл. и Мм. на жилое помещение в <адрес> не прекращено, поэтому они как собственники данного жилого помещения вправе требовать устранения всяких нарушений своих прав. В то же время, ни администрация округа, ни Дружинина Н.Д., несмотря на фактическое пользование и распоряжение жилым помещением, не приобрели на него законных прав, а выдача администрацией пос. Янтарный Дружининой Н.Д. ордера на вселение в квартиру, принадлежащую на праве долевой собственности Кк., Лл. и Мм., и факт ее регистрации по месту жительства в данной квартире не может умалять законных прав собственников и не является основанием для возникновения у Дружининой Н.Д. права пользования этим жилым помещением.

Взыскивая с администрации МО «Янтарный городской округ» за счет казны муниципального образования в пользу Дружининой Н.Д. компенсацию морального вреда в сумме <данные изъяты> руб., Светлогорский городской суд исходил из того, что из решения суда от 2 июля 2012 г. о выселении истицы следует, что администрация МО «Янтарный городской округ» не осуществила необходимые действия по принятию в муниципальную собственность спорного жилого помещения, что послужило основанием для выселения Дружининой Н.Д. из этого жилого помещения, в котором она постоянно проживала около восьми лет. В результате бездействия администрации Дружининой Н.Д. был причинен вред, выразившийся в выселении ее из квартиры. Суд признал, что ответчиком было нарушено конституционное право истицы на жилье, тем самым, ответчиком причинен истице моральный вред, выразившийся в причинении нравственных страданий и переживаний.

Однако апелляционная инстанция признала, что оснований для компенсации морального вреда по данному делу не имелось, и исходила при этом из следующего.

По общему правилу (п.1 ст. 151 и п.2 ст. 1099 ГК РФ) основанием для взыскания в пользу гражданина компенсации морального вреда является нарушение личного неимущественного права либо принадлежащего гражданину нематериального блага, к которым в соответствии с п.1 ст. 150 ГК РФ относятся жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, которые неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Объединяет неотчуждаемые и личные неимущественные права то, что они, во-первых, лишены какого-либо экономического содержания и не подлежат денежной оценке; во-вторых, неразрывно связаны с личностью правообладателя, вследствие чего не допускают отчуждение или передачу (переход) иным образом, а также отказ от них (их прекращение); в-третьих, ограничены одним требованием, суть которого состоит в том, чтобы осуществление этих прав одним лицом не нарушало прав другого лица (ст. 17 Конституции РФ).

Право на жилище хотя и относится к числу гарантированных Конституцией РФ (ст. 40), однако является имущественным правом гражданина.

В связи с этим бездействие администрации, приведшее к выселению Дружининой Н.Д. в судебном порядке из предоставленного ей жилого помещения, не свидетельствует о нарушении личных неимущественных прав и других принадлежащих истице нематериальных благ и не может служить основанием для возложения на ответчика обязанности денежной компенсации морального вреда.

Кроме того, апелляционная инстанция отметила, что предоставление Дружининой Н.Д., не проживавшей на территории МО «Янтарный городской округ», не состоявшей в очереди граждан, нуждающихся в предоставлении жилого помещения по договору социального найма, жилого помещения в короткий срок и в нарушение прав других граждан, тогда как она не имела права на обеспечение жилым помещением по договору социального найма (тем более на предоставление жилого помещения вне очереди), свидетельствует не только о неправомерных действиях администрации МО «Янтарный городской округ», но и о злоупотреблении правом самой истицей (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 15 октября 2014 г. №). 

В удовлетворении требований о признании права на присвоение звания «Ветеран труда» отказано, поскольку награждения гражданина мерами поощрения общественной (в том числе общественно-государственной) организации не относятся к ведомственным знакам отличия в труде, учитываемым для установления статуса ветерана труда. 

Решением Ленинградского районного суда г. Калининграда признан незаконным отказ Министерства социальной политики Калининградской области в присвоении Даниловой Л.Д. звания «Ветеран труда».

Судом установлено, что Данилова Л.Д., ДД.ММ.ГГГГ рождения, имеет необходимый трудовой стаж, начисленный для назначения трудовой пенсии по старости, с 1988 г. она работала в ДОСААФ Калининградской области на различных должностях. 26 марта 2013 г. Данилова Л.Д. на основании Постановления Бюро Президиума ЦС ДОСААФ России награждена медалью ДОСААФ России «Первый трижды Герой Советского Союза А.И. Покрышкин»; награждение производилось от имени Председателя ДОСААФ России. Также Данилова Л.Д. награждена грамотой Председателя ДОСААФ России «За высокое профессиональное мастерство, многолетний добросовестный труд, военно-патриотическое воспитание молодежи и по итогам 2013 г.». Ответчиком отказано Даниловой Л.Д. в принятии документов на присвоение звания «Ветеран труда».

Принимая решение об удовлетворении иска, суд первой инстанции исходил из того, что истица имеет трудовой стаж, необходимый для назначения трудовой пенсии по старости; награждена медалью и грамотой ДОСААФ России, являющейся общественно-государственной организацией, организованной системой на уровне Российской Федерации, финансируемой из средств федерального бюджета, что характеризует указанную организацию как ведомство и орган, возглавляющий и обслуживающий определенную отрасль в сфере допризывной военно-технической и спортивной подготовки граждан, задачи которой носят государственный характер; решение о награждении Даниловой Л.Д. принято Бюро Президиума ЦС ДОСААФ России, которому делегированы такие полномочия. Также суд указал, что изменение порядка применения п. 1 ст. 7 ФЗ «О ветеранах» в смысле его ограничительного толкования носит дискриминационный характер по отношению к лицам, обращающимся в органы социальной защиты в целях присвоения звания «Ветеран труда», поскольку ставит их в неравное положение с лицами, ранее получившими данное звание по тем же основаниям.

Апелляционная инстанция с такими выводами не согласилась, поскольку судом при вынесении решения допущено существенное нарушение норм материального права.

В силу подпункта 2 п. 1 ст. 7 Федерального закона от 12 января 1995 г. N 5-ФЗ «О ветеранах» ветеранами труда являются, в том числе лица, награжденные орденами или медалями, либо удостоенные почетных званий СССР или Российской Федерации, либо награжденные ведомственными знаками отличия в труде и имеющие трудовой стаж, необходимый для назначения пенсии по старости или за выслугу лет. В соответствии с п. 4 ст. 7 Федерального закона «О ветеранах» порядок и условия присвоения звания «Ветеран труда» определяются законами и иными нормативными правовыми актами субъектов Российской Федерации.

Согласно п. 3 ст. 4 Закона Калининградской области от 16 декабря 2004 г. N 473 «О мерах социальной поддержки отдельных категорий жителей Калининградской области» порядок и условия присвоения звания «Ветеран труда» определяются Правительством Калининградской области. Порядок и условия присвоения звания «Ветеран труда» утверждены постановлением Правительства Калининградской области от 25.02.2011 № 129.

Из постановления Уставного Суда Калининградской области от 26.01.2012 N 1-П следует, что при присвоении звания «Ветеран труда» должны учитываться не только ведомственные знаки отличия в труде государственных ведомств, но и ведомственные знаки отличия в труде других организаций федерального уровня, которым законодательством предоставлено право учреждения указанных знаков отличия и награждения ими граждан. Также должны учитываться ведомственные знаки отличия в труде, награждение которыми в установленном порядке производилось нижестоящими (территориальными, структурными и т.д.) организациями указанных ведомств и организаций федерального уровня, территориальными органами власти и управления бывших СССР и РСФСР. Не является исчерпывающим и перечень государственных ведомств (организаций), чьи знаки отличия в труде учитываются при присвоении звания «Ветеран труда».

Медаль «Первый трижды Герой Советского Союза А.И. Покрышкин» и грамота председателя ДОСААФ России являются наградами ДОСААФ России, а награждение ими является одной мер поощрения граждан центральными органами ДОСААФ России наряду с объявлением благодарности, награждением почетной грамотой, ценным подарком, юбилейными и памятными знаками, денежной премией, присвоением звания «Почетный член ДОСААФ России», что подтверждается инструкцией о порядке предоставления и оформления документов для поощрения граждан, утвержденной постановлением Бюро Президиума Центрального Совета ДОСААФ России от 28.04.2010 г. Положения об этих мерах поощрения принято и утверждено Бюро Президиума ЦС ДОСААФ России от 28.04.2010 как наград данной организации за заслуги перед ней.

В систему государственных наград, установленную пунктом 27 Положения о государственных наградах РФ, утвержденного Указом Президента РФ от 02.03.1994 N 442 и в число почетных званий Российской Федерации, предусмотренных Указом Президента РФ от 30.12.1995 N 1341 «Об установлении почетных званий Российской Федерации, утверждении положений о почетных званиях Российской Федерации и описания нагрудного знака к почетным званиям Российской Федерации» медаль «Первый трижды Герой Советского Союза А.И. Покрышкин» и грамота председателя ДОСААФ России не входит.

Само по себе указание в Уставе ДОСААФ России о его создании в соответствии с Постановлением Правительства РФ от 28.11.2009 N 973, и ссылка на то, что ДОСААФ России является общественно-государственным объединением и имеет целью выполнение государственных задач, не относят указанную организацию к органам государственной власти (ведомствам) Российской Федерации.

Таким образом, каких-либо полномочий по награждению орденами или медалями, присвоению почетных званий Российской Федерации, либо по награждению за продолжительный добросовестный труд нагрудными и почетными знаками (значками), почетными званиями, почетными грамотами и благодарностями от имени руководства органов государственной власти Российской Федерации Правительством РФ ДОСААФ России не делегировано.

При таких обстоятельствах, награждение гражданина мерами поощрения общественной (в том числе общественно-государственной) организации не может явиться основанием для предоставления ему мер социальной поддержки, предоставляемых государством за счет средств соответствующих бюджетов (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 3 декабря 2014 г. №).

Судебная коллегия по гражданским делам

Калининградского областного суда